Дожди, дожди, дождись. Часть 2

                * 2 *
    Тогда, после Большого Сотрясения, когда исчезли его родители, а дом расплылся в болотистое месиво, точно перезревший гриб, Никс целую неделю прожил в погребе (сарай и гараж тоже расплылись), питаясь недозрелыми яблоками, крыжовником и черной смородиной, а затем побрел по дороге искать людей. Но соседние дома тоже исчезли. И вообще, окружающая природа сильно изменилась: сам воздух приобрел красноватое свечение, трава из зеленой стала фиолетовой, а вдоль дороги, словно языки грешников из ада, высовывались хищные багровые листья подорожника. Они ловили мух.
    Гигантские зонтики и заросли колючего репейника делали поля непроходимыми, оставляя лишь узкие, посыпанные битым красным кирпичом тропинки. Полевые ромашки облетели и стали походить на кусты мимозы, качающиеся на ярко-зеленых фосфоресцирующих стеблях. Из раскинувшихся по правую руку зарослей постоянно доносился странный звук, будто там блеяла коза. Причем, если развернуться и идти в обратном направлении, то звук все равно доносился справа. Таково было Поле, но был еще и Лес. Дубы, березы, ели и осины покрылись липким лишайником, свисавшим с ветвей длинными косами, и стали совсем чужими. Привычный и родной с детства мир сразу умер, рождая мир непривычный и враждебный. 
    Так Никс шел долго, оглядываясь по сторонам и ведя за руль свой велосипед. На руле болтался и гремел чайник. Никс почему-то не решался ехать на велосипеде - ему было страшно. И к тому же, дорога все время поднималась в гору, а он только недавно научился крутить педали. 
    Подъем тянулся бесконечно долго, так долго, что он успел проголодаться и смертельно устать. Никс давно бросил бы свой велосипед вместе с чайником, но это были единственные вещи, которые связывали его с безмятежной прошлой жизнью, в которой были Мама, Папа, дядюшка Бэр. Никс брел, едва переставляя ноги, и в том момент, когда он понял, что не сможет сделать больше ни шагу, подъем закончился голым, как коленка, хутором, на котором стоял чудом сохранившийся дом. Он был пуст, но было ясно, что здесь живут - печь еще хранила остатки тепла, а над плитой висели длинные связки белых грибов. Никс сел на лавку и заплакал. Он был еще слишком мал для того, чтобы так сразу и так много потерять. Он плакал горько и сильно, оплакивая сразу и ушедших родителей, и потерянный мир. До этого так сильно он горевал лишь один раз в жизни - когда любимую собаку Джуну, прямо на его глазах, сбила машина.
    Он рыдал долго, со всхлипом, пока тело не стало переламываться пополам в конвульсиях и его не начало рвать. Бесконечная усталость опутала его тело, и он заснул. Никс спал беспокойно, ему снились и зарева многих Солнц, и страшные чудовища, парящие в облаках. Они были похожи на огромных майских жуков, но с клыками и длинными усами, совсем как у тигров из той книги про Африку, которую они любили рассматривать с мальчиком Дреем, который жил на соседнем хуторе.
Вот одно из чудовищ зарычало и, ринувшись сверху вниз, вцепилось ему в рукав и стало трясти. Мальчик закричал, замахал руками и.… проснулся. Рядом с ним стояла девочка. Ей было лет одиннадцать, не больше, она улыбнулась ему и сказала:
    - Здравствуй! Ты к нам из какого дня пришел?
    - Я.… не понимаю, - удивленно хлопая глазами ответил Никс, - что значит: «из какого дня?»
    - Ну, когда было Начало, какой день был на календаре? - терпеливо, словно совсем маленькому, разъяснила она.
    - Ка-ажется, тогда была пятница, - пытаясь вспомнить, ответил Никс, - а тебе зачем?
    - Все, кто приходит ко мне, приходят из пятницы, - с сожаленьем ответила девочка, - а в субботу у меня должен был быть день рождения. Вот я и хочу узнать, каким был тот день.
    - Понятно, - сказал Никс, - а как тебя зовут?
    - А ты не станешь смеяться?
    - Да нет же, с чего?
    - Меня зовут Тилала, это имя придумала мне мама. Она была очень красивая.
    - А где она сейчас? - напрягшись, спросил Никс.
    - Не знаю, - вздохнула Тилала, - после Большого Сотрясения взрослых совсем не осталось, Мальчики, которые приходили сюда, рассказывали, что все они улетели в свои, взрослые миры. 
    - Я не верю в это, - заплакал Никс, - Мама и Папа не могли меня бросить.
    - Успокойся, - Тилала погладила его по голове, - был Зов и они ушли.
    - Но зачем?
    - Этого не знает никто. Все куда-нибудь уходят: и родители, и мальчики. И ты тоже уйдешь.      
    - Но я не хочу! - вскричал Никс.
    - И я тоже не хочу, - вздохнула Тилала, - но видно так надо.
    Да. Видно ТАК действительно было кому-то надо. Он прожил у Тилалы две недели, а потом, однажды утром, проснулся с твердой уверенностью, что нужно двигаться дальше. Ему приснилась Мама, которая улыбалась и, приложив палец к губам, звала за собой. Тилала не стала его удерживать, и набрала ему в дорогу полный чайник крупной садовой малины, а потом долго махала рукой. Никс звал ее с собой, но Тилала отказалась.
    - Мне кажется, ты вернешься, - сказала она ему на прощание.
    - Откуда ты знаешь, - удивленно спросил Никс, - ведь до сих пор никто не вернулся?
    - Я так чувствую, - Тилала смущенно улыбнулась ему, - я буду тебя ждать.
    Так они и расстались. Оглянувшись несколько раз назад, Никс увидел тоненькую девичью фигурку, стоящую на дороге. Он помахал ей рукой, но Тилала не ответила. Помнится, это немного обидело его.
    С тех пор прошло уже пять лет, и теперь Никс понимал, что она и не могла пойти с ним тогда, так как была ближе к Началу, нежели чем к Середине, и уж тем более - к Концу. А Никс был Странником и потому объехал много хуторов, пока вот не застрял на этом. Все дело в том, что нельзя было уходить дальше, пока в поленнице не заканчивались дрова. Никс пробовал, и не раз, но Дорога завивалась кольцом и снова приводила к этому же Дому. Видимо так было нужно, а может быть это была чья-то прихоть.

                ***

                Картинка из Интернета.