В поле зрения 1. 6

Я шёл по тёмной улице Таллинна. Узкие переулки живо напоминали мне о моём прошлом. Я знал, что нужно остановиться, но ноги сами шли к кирпичному двухэтажному дому, а рука против моей воли держала пистолет, готовый спустить курок в любой момент.

Около дома стоит Исмаэль. Его фиалковые глаза насквозь пропитаны презрением ко мне, осуждением моего будущего поступка. Белая летняя его рубашка развивается по холодному осеннему ветру. Но он стоит, не шевелясь.

Понимаю, он – свидетель. Нужно убить. Рука, дрожа, поднимается, и дуло пистолета целует его висок. Вновь смотрю в его глаза – в них нет ни капли страха, это восхищает меня. Такой смелый, такой хрупкий. Это твои последние минуты, любимый. Всё кончено, игре конец.

Он горько усмехается и с придыханием произносит:

- Думаешь, сможешь убить меня, любимый?

Я киваю, не в силах произнести ни слова. Его голос воспоминаниями режет мне уши. Хочется прижать руки к голове, осесть на землю и закричать, как раненая птица. Но я почему-то стою и продолжаю смотреть.

Рука сильнее сжимает пистолет, но решимости по-прежнему нет.

- Что же ты не стреляешь? – спрашивает у меня Исмаэль, кладя свою руку мне на грудь.

Вздрагиваю. Не могу так больше, его рука больно жжёт кожу праведным светом. Исмаэль выжидающе и чуть насмешливо смотрит на меня, думая, что игра идёт по его правилам. Ошибаешься, любимый, Король здесь я, ты же лишь пешка.

Он целует меня в уголок губ, и я понимаю, что окончательно теряю рассудок. Сейчас или никогда. Я должен выстрелить. Он никогда не будет править балом.

Последний раз смотрю в его глаза, последний раз дотрагиваюсь до него, последний раз целую. Это конец, он тоже это понял. Понял, что проиграл мне.

Жму на курок, и глаза заволакивает тьма, а его голос продолжает нашёптывать моё имя с такой нежностью и любовью, что становится невыносимо больно.

Открываю глаза и понимаю, что это лишь сон. Лишь кошмар, ведь он тут, рядом со мной, шепчет моё имя и легко целует в лоб, умоляя поскорее проснуться.

- Валер, - мягко сказал Исмаэль, утирая капли пота с моего лба. – Успокойся, это лишь кошмар. Это я, Исмаэль. Ты узнаёшь меня?

Мутным взором оглядываю его. Да, это он. Он жив.

- Исмаэль, - хриплым голосом прошептал я. – Ты со мной.

- Конечно.

Встав с кровати и слегка шатаясь, я направился в кухню. Рот пересох, было такое ощущение, что я побывал в пустыне.

- Что тебе снилось? – обеспокоенно спросил Исмаэль, стоя напротив меня.

- Лишь сон, - неопределённо сказал я, осушив стакан.

- Это был кошмар. И там был я, - как-то грустно сказал Исмаэль. – Было что-то плохое.

- С чего ты это взял? Выдумал?

- Нет, - покачал он головой. – Ты произносил моё имя, и всё время говорил «прости». Я... Я испугался, Валера.

Я взглянул на него. Действительно, Исмаэль выглядел сегодня иначе. Его бледная кожа стала ещё бледнее, в потухших глазах застыло выражение усталости и боли. Казалось даже, что он ещё сильнее похудел. Руки его дрожали, когда он наливал себе чай, а походка стала не твёрдой. Он больше не летал по земле. Казалось, птице отрубили её крылья. На мальчика было жалко смотреть.

- Исмаэль, ты... - начал я.

- Мне просто сегодня нездоровится, - перебил меня Исмаэль. – Запомни меня жизнерадостным человеком и держи этот образ в своей голове вечно.

- Ты меня пугаешь, - прошептал я, дотрагиваясь холодными губами до его горячего лба.

Парень весь горел.

- Тебе нужно полежать, - строго сказал я.

- Мне нужно жить полноценной жизнью, пока я не умер, - прошептал он, и слеза скатилась с его щеки. – Я не могу сдаться Ей, я не могу, понимаешь? Она не победит!

- Исми, Исмаэль... - прикрикнул я на него, хватая за плечи. – Что с тобой?

- Убей меня, Валерка! – умолял он меня. – Сделай это сейчас, пока не пришла Она...

- Один раз, родной, - отрицательно покачал я головой. - Остался лишь один шаг.

Его глаза вдруг наполнились безудержным страхом.

- Я не могу так долго ждать... Я... я... уми...

Он так и не успел сказать... Глаза его, взглянув на меня с немым укором, внезапно закрылись, а ноги подкосились в последней попытке уйти.

- Исмаэль, Исмаэль, - кричу я, одновременно пытаясь вызвать скорую. – Любимый, что с тобой?

Но его глаза по-прежнему закрыты, а грудь уже еле-еле поднимается в неосознанной попытке сделать хоть ещё один вздох. Его кожа становится совсем бледной, теряя яркие цвета. Ненавижу белый цвет, ненавижу его.

Скорая должна скоро приехать, а я пока буду сходить с ума. Кричу что есть сил, но меня никто не слышит. Может, это и к лучшему?.. А перед глазами всё стоит его укоряющий взгляд. Совсем как во сне. Кошмар, он сказал, что это был кошмар. Ты ошибся, родной. Это есть кошмар. Кошмар наяву.

Я так хотел оказаться
С тобой в кромешной темноте,
Чтоб стуки сердца ощущались
В до боли стиснутой руке.

Чтоб слышать шумное дыханье,
И лунный свет мерцал в окне,
Чтоб было видно очертанья,
Лишь силуэтов наших мне.

Судьба бы пусть руководила
Всей этой пьесой до утра,
А нам с тобой распределила
Запомнить роли и слова.

Ошибки делать невозможно,
Финал придумаем не мы,
Движенья будут осторожны,
Ведь есть капкан у темноты.