Кладбище детского интерната

(посвящается Сестре)
Пожухлая осень и лысые ивы
Не скроют лес тонких и жалких штырей.
Зарос до поры их ползучий пырей,
Опутали крепкие стебли крапивы -
Век тех на исходе, но все еще живы,
Хотя и не могут продлить своих дней.

На каждой из палок - гнилая табличка:
Сто три, восемнадцать, пятьсот двадцать пять...
По пять на квадрате из почвы торчат.
А сколько обломков! И так непривычно,
В траве и грибах, меж окурков и спичек
Забытых, истлевших их здесь наблюдать.

Мне много сказали табличек остатки.
Что жил человек. Вместе с ним - интернат.
Особым он был. Мало в чем виноват.
В трагичной судьбе не искал недостатки,
Не ставил и в грош все земные порядки
И вряд ли захочет вернуться назад.

Бесхозные души как будто безмолвны.
И кажется, что их уже не догнать! 
Но речь их доныне сквозь тени  слышна:
Погибшей сестры тайнозримые волны,
Молитвы скользят по чертогам свободным -
То Бога за грешника просит она.

Взывает ко мне каждый день, каждый вечер.
О Даша, в какой ты могиле лежишь?!
Всегда для меня шестилетний малыш -
Тяжелые боли затихли навеки.
Я жду предстоящей негаданной встречи
И знаю, и верю, что ты только спишь.