Сизиф

 По мертвенному глинистому склону,
 Осанкою отнюдь не суетлив,
 Толкает глыбу богатырь Сизиф,
 Угрюмо угрожая небосклону.
 Но и не взглянет царственный Олимп
 На труд раба, на бунт его извечный.
 Сочится пот. Блестят рельефно плечи.
 Натруженного сердца грозный всхлип.
 Мрачнеет взор. Оскудевают мышцы.
 Податливей костлявая стопа.

 Но, твердолобый и широколицый,
 Упёрся!.. Осыпается тропа!..

 Надменные приумолкают боги.
 Вот – на вершине, на исходе сил –
 Атлет, не сдавшийся, мучительно застыл.
 Спина напряжена. По щиколотку ноги
 Увязли в щебне. Пятна по лицу.
 На мощной шее багровеют вены.
 Уже и глыба в клочьях алой пены.

 Ошиблись мойры? Подошёл к концу
 Заветный труд?..

                Но исполинский камень
 Со скрипом двинулся... Освобождает путь...
 Сизиф напрасно силится руками
 Сдержать напор. Заскрежетала грудь.
 Вот!.. Покатился!.. Бешено грохочет,
 По склону увлекая грязный хлам!..
 И страшный стон блуждает по горам,
 Не заполняя бездну вечной ночи…

 И продолжают олимпийцы пир,
 К золото-кованым прикладываясь кубкам.

 Сизиф встаёт. Грозится им:
 – А ну-ка!.. –
 Мужицкой скверной сотрясает мир...
 По мертвенному глинистому склону,
 Осанкою отнюдь не суетлив,
 Толкает глыбу богатырь Сизиф,
 Угрюмо угрожая небосклону.