Канон веры, Слово Истины и спираль познания

          В начале было Слово...
          Оно было в начале у Бога.
          В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков.
          И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.

          Евангелие от Иоанна, 1 глава


          Фактов нет, есть только их интерпретации.

          Фридрих Вильгельм Ницше




Из искры Слова разгорается пламя веры. Слово, которое было «в начале», есть тот свет Истины, который отбрасывает колышущиеся тени веры на стенах «пещеры» человеческого бытия. Это сверхчеловеческое Слово породило канон веры как  зашифрованную в словах Абсолютную Истину в виде системы непререкаемых догм.

Породило также  внутреннее антагонистическое  противоречие  между Божественным Словом  и  церковной   догмой. Слово  живо,  догма  мертва.  Слово будит мысль, догма сковывает её. Слово зовёт к познанию Истины, догма утверждает, что Абсолютная Истина уже известна и зафиксирована в Священных книгах.

Так  ли  уж  известна?  Так ли уж зафиксирована?

Догматы  о  непорочном  зачатии  от Святого Духа  и о «вочеловечивании» Бога,  о  его  смерти и  Воскресении, о воскресении остальных людей в полной телесности «в конце времён» — разве это нечто новое? Неужели это и есть Откровение Мессии? Или это скорее дань древней традиции и стереотипам мышления? Или это клише, паттерны, архетипы массового мифологического сознания?

Непорочное зачатие было и до Христа (вспомним Будду и Митру).

Умирающий  и  воскресающий  Бог  был  (вспомним египетского Осириса,  финикийского Адониса,  фригийского Аттиса, ближневосточного и шумерского Таммуза (Думузи), греческого Диониса. Причём дата рождения воскресающего Бога традиционна у всех народов Средиземноморья — 25 декабря. Телесное воскресение всех людей «в конце времён» тоже было, ещё у Заратуштры.

А пресловутый спор о Филиокве  (лат. “filioque” — «и от сына»)? Это тоже свидетельство Абсолютной Истины?

Задались  на  Западе  и на  Востоке  нешуточным богословским вопросом: от кого исходит Святой Дух? Только от Отца Небесного, как учит апостольский символ веры,  или от Сына его тоже (филиокве)? Формальным предлогом была борьба с ересью арианства, согласно которой, Бог-Сын не равен Отцу, а находится ниже его в Божественной иерархии.

Мнения  разделились кардинальным  образом.  Восточная,  греко-византийская церковь не приняла добавления к изначальному символу веры от IV века и стала именоваться православной. Западная папская, католическая церковь, наоборот, утверждала и утверждает, что Святой Дух исходит и от Отца, и от Сына.

Точки кипения противостояние достигло в 1054 году от Рождества Христова, в котором патриарх Константинопольский Михаил Керуларий и папский легат (посол по особым поручениям) кардинал Гумберт Сильва-Курбский предали друг другу анафеме. Этот год формально считается годом окончательного разделения (великой схизмы)  единой христианской  церкви на 2 разные: католическую и православную.

Хотя отторжение церквей началось гораздо раньше, ещё в период первых семи вселенских соборов единой тогда христианской церкви (325-787 гг.). А фактическое разделение состоялось лишь  спустя семьсот с лишним лет после великой схизмы, когда каждая из церквей сочла себя единственной служительницей человеческого спасения, лишив свою противницу любых посягательств на знание евангельской Истины. С этого времени церковь православная (полное название — «греко-кафолическая») и церковь католическая (полное название — «римско-католическая»)  считают, что они «разделены между собой в вере».

Это ли признаки обладания Абсолютной Истиной?

Ещё  более  позволяет  усомниться  в  претензиях  церкви  на  знание  Абсолютной  Истины  её постепенный  отказ  от  идеи  о «первом воскресении» в «тысячелетнем» Царстве Божьем и замена её идеей потустороннего воздаяния в Царствии Небесном. Этот процесс начался уже во втором веке новой эры, когда сменилось уже несколько поколений живущих, а обетованного «второго пришествия» Спасителя «со славой» как не было, так и нет.

Признаки этого отступления явно прослеживаются в написанных во втором столетии апокрифических произведениях: в Евангелии от Петра,  в Апокалипсисе Петра,  в «Пастыре» Гермы. Логического завершения этот процесс достиг в конце IV века,  когда церковь из собраний нищих и отверженных превратилась в государственную религию Римской империи, мощнейший инструмент политической власти. А власть традиционно недолюбливает инакомыслия, не терпит еретиков, не допускает отступлений от закона, нормы, канона.  Либо так — либо никак. Голову — с плеч долой.

А могло ли вообще быть по-другому? Как рождается канон из Слова?

Можно,  конечно,  закончить  3  класса  церковно-приходской  школы и считать,  что  канон  со всеми  его догматами,  обрядами, ритуалами, таинствами и, что самое  важное,  священниками дан с неба от Бога.  В нём — Истина, в нём — вера, надежда и любовь. Выучишь как заклинание «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли», и ты уже приобщился к Высшему Духовному началу. А если ещё покрестился, в церковь сходил, свечку поставил, помог на восстановление храма, Библию открыл и, более того, почитал, то ты уже практически заслужил Царствие Небесное.

Однако наука история говорит, что дело со «священным писанием», как называют служители культа свои книги веры, обстояло несколько по-другому. «Священное писание» не дано с небес, а писалось, целенаправленно отбиралось и формировалось самими людьми, причём отбиралось не просто людьми, а высшим духовенством.

Канон рождался в муках в результате реальных общественных процессов: в результате борьбы за светскую и духовную власть между различными общественными силами, в результате борьбы с Римской имперской деспотией и рабовладением, в результате идеологической борьбы между собой эллинского  язычества, иудаизма, гностицизма, неоплатонизма, манихейства, культа Митры и раннего революционного христианства.

Для сравнения: если основными приверженцами культа Митры в Римской империи были воины-легионеры, считавшие Митру богом, приносящим победу, то сторонники раннего христианства из наиболее угнетаемых слоёв общества верили в скорое наступление Царствия Божия на земле, которое чудесным образом разрешит все их жизненные проблемы. Это Царство дарует Христос.

Канон базировался и формировался на философских, религиозных, мифологических, культурных, бытовых, традиционных представлениях своего времени и места. «Страсти западного ума»,  о которых пишет Ричард Тарнас, породили синтез многообразнейших культурных, философских и религиозных воздействий в виде канона христианской веры:

«Таким образом, первоначальное христианское откровение подвергалось разнообразнейшим культурным и интеллектуальным воздействиям — иудейским, греческим и эллинистическим, гностическим и неоплатоническим, римским и ближневосточным, — каковые христианство и свело затем в некий синтез — иногда противоречивый, однако оказавшийся чрезвычайно стойким» [1].

Так  как  наука  тогда  была  в  зачаточном состоянии,  то и влияние  её  на  формирование  канона  было  ничтожно  мало.  Зато народные традиции  были  и  остаются  очень  устойчивыми.  Поэтому  во  многих  религиозных  обрядах  явно прослеживаются  пережитки языческого сознания. (Вспомним  святки,  масленицу,  Ивана  Купала.)

Только  с  IV века  25 декабря  начинают  праздновать  не  как день рождения «Непобедимого  Солнца»,  персидского  бога  Митры,  а  как  Рождество Христово.   Священный  во  многих  традициях день, связанный с циклическим развитием  природы, был абсолютно искусственно,  но весьма искусно интегрирован в христианскую традицию, чтобы, во-первых, вытеснить языческую традицию, а, во-вторых, освятить традицией новую веру.

Первая  вселенская  христианская  церковь  со своим символом веры и явилась как раз равнодействующей всех этих сил. Из 4-х десятков вариантов евангелий было отобрано лишь 4 штуки, вошедшие в канон. Отобраны по критериям своего времени. Время их написания — предмет спора между представителями религии и науки, религиозными ортодоксами и материалистами-атеистами. Ортодоксы считают, что время их написания приходится на вторую половину I века, атеисты сдвигают его на вторую четверть II века.

Согласно православному священнику Александру Меню, «четыре канонических Евангелия создавались на протяжении второй половины I века, когда жило ещё много людей, лично знавших Иисуса Христа, то есть в апостольскую эпоху. Но всё же Евангелия возникли через несколько десятков лет после описанных в них событий, и поэтому важно установить первоначальные источники евангелистов» [2].

По его мнению, самое раннее из евангелий — Евангелие от Марка — написано было  в 60-х годах первого века. Самое позднее — Евангелие от Иоанна —  в 90-х годах первого века.

Возможно ли,  что  эти писания  передали без искажения, с документальной точность, слова самого Иисуса Христа?  Именно это утверждает Архимандрит Лев (в миру Луи Жилле):   

«Возможно, следовательно, что евангельские тексты воспроизводят во всей его подлинной чистоте предание первой общины. Более того, возможно — как возмутило бы экзегетов всего четверть века назад такое утверждение! — что мы находимся перед собственными словами Христа» [2].

Скорее нет, чем да, потому что слишком много между ними противоречий, как в описании речей Мессии (вплоть до того, что многие учёные считают, что знаменитая Нагорная проповедь из Евангелия от Матфея никогда не была произнесена), так и в его жизнеописании, начиная с родословной Иисуса Христа  и заканчивая описанием казни Спасителя.

Об этом же говорят и сами христианские источники, включая раннехристианского святого и писателя Папия:

«Марк был толмачом Петра; то, что он запомнил, он записал тщательно, но не в том порядке, как это было сказано и совершено Христом. Сам он не слушал Господа и не следовал за ним, но, как я сказал, присоединился позднее к Петру, который сообразно необходимости излагал учение, вовсе не стараясь привести слова господни в систему... записывая отдельные части, как он их запомнил» [4].

То есть  самое первое евангелие, Евангелие от Марка, на базе которого потом были написаны 2 других синоптических евангелия, представляет собой не первичную и даже не вторичную, а третичную информацию, в которой искажений фактов и смысла традиционно больше всего.

Но помимо вопроса о тождестве писаного  слова евангелий  слову устному, высказанному самим Спасителем, существует вопрос  гораздо более важный и принципиальный. Вспомним, насколько вообще выразима обычными словами, знаками, образами  Абсолютная Истина, если «Дао, которое может быть высказано словами, не есть вечное Дао», если «язык мой — враг мой», если «мысль изречённая есть ложь»?

Насколько передаваемо человеческими словами Слово Божье, если «небесный» мир Духа, Абсолюта, ноумена и Кантовской вещи в себе невозможно узреть глазами, невозможно понять разумом, невозможно адекватно отобразить словами, образами и знаками мира материи и явленных органам чувств и человеческому разуму феноменов?

Насколько Божественное Слово доступно человеку, если вся беллетристика и графика создают лишь некую  весьма грубую, поверхностную, приближённую и искажённую картину иррационального, несемиотического, невыразимого человеческими словами  Высшего Знания и духовного инобытия?

«язык в принципе не может адекватно описать реальность, ибо все языковые формы неадекватны реальности. Неадекватно ей и философское мышление, оперирующее понятиями и категориями. Логическое мышление не в силах постичь реальность как она есть, а язык — описать ее. Следовательно, никакая онтология, никакая «наука о бытии» невозможна, ибо она всегда будет связана не с реальностью, а с нашими представлениями о ней или даже с некоей псевдореальностью, сконструированной нашими мыслительными навыками и ложными представлениями. Всё реальное — неописываемо, всё описываемое — нереально» [5].

А Иисус, посредник между Богом и людьми, судя по всему, получал информацию не рациональную, а иррациональную, не логическую, а мистическую, не посредством слов, ушей и звуковых волн, а посредством беззвучного Логоса, гласа Вселенной, слияния своего индивидуального Духа с Вселенским Духом.

Логос (от др.-греч. «мысль», «голос», «слово», «разум», «закон», «смысл», «понятие», «причина», «число») — это не звуки и не книжный текст. Это глас Духа, вопиющего в пустыне, который не улавливается человеческими ушами и посредством звуковых волн, а усваивается напрямую, без материальных посредников Божественным разумом. Это неписаное Слово, которое оттиснуто в Божественной «книге жизни», недоступной взору простого смертного, но доступной духовному взору Мессии. Это Вселенский язык Духа, который не похож ни на один из человеческих языков. Это бессловесная информация, которая повествует об Абсолюте, о Кантовской «вещи в себе», об новозаветной «Жизни в Самом Себе», о виталистическом животворящем ноумене, о скрытом мире истинной реальности, недоступной ни органам чувств, ни словам, ни обыденной человеческой логике, ни ограниченному человеческому разуму. Это трансперсональный охват вечности и необъятной бесконечности, который не укладывается в головушке простого смертного, зато доступен взору пророка и поэта-владельца веков:

                В одном мгновенье видеть вечность,
                Огромный мир — в зерне песка,
                В единой горсти — бесконечность
                И небо — в чашечке цветка.

                Уильям Блейк

Это безбрежная Свобода в Духе, который «дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рождённым от Духа».

«Итак, суть благовестия Иисуса — чистый религиозный опыт, обретение религиозного опыта, базирующегося на свободе духа ("дух дышит, где хочет", "и познаете истину, и истина сделает вас свободными") и возвышающегося над традицией, догматами, ритуалами и внешним благочестием ("пусть левая рука не знает того, что делает правая", наставление об уединённой молитве во избежание похвал за благочестие и т.п.). Такой опыт и есть внутренне присущее каждому человеку и одновременно внемирское ("царство моё не от мира сего") Царство Божие. Это учение Духа, а не закона, свободы, а не внешнего принуждения» [5].

Насколько такое беззвучное и неписаное Слово Духа доступно пониманию обычного  человека?

Насколько доступно пониманию Слово Учителя, переведённое с беззвучного языка Духа на звуковой язык человека?

Любая информация интерпретируется по-разному в сознании разных  людей.  Мудрец и глупец  видят  одно и то же дерево по-разному. А если Учитель говорит притчами, чтобы доходчиво передать существование взаимоисключающих понятий? Если смысл этих притч непонятен по сей день? Если человеческий разум мыслит по принципу «либо-либо», а не «и то и то». Если человеческое сознание не может постичь древнюю восточную и современную научную мудрость: «ты — это то». Если представление о необъятной и вечной незримой духовной реальности надо уместить в обычную первобытную человеческую головушку?   

Как  происходила  трансформация  учения Христа  в  процессе  его  передачи  общественному сознанию не в теории,  а в реальной истории христианства очень хорошо демонстрирует выдающийся религиовед, д.ф.н. Е.А. Торчинов в книге «Религии мира: опыт запредельного»:

«Процесс реинтерпретации учения Иисуса начался почти сразу же за выходом первоначального христианства (иудео-христианства) за пределы Палестины. Даже при признании нами традиционного авторства евангелий мы обращаем внимание на то, что евангелистами являются люди, далеко не самые близкие к Иисусу и даже необязательно входящие в круг семидесяти апостолов, не говоря уже о двенадцати — к ним относятся Матфей и Иоанн, что же касается Луки и Марка (последнего церковь отождествляет с юношей, бежавшим, завернувшись в простыню, при аресте Иисуса), то их близость к Иисусу в любом случае весьма сомнительна. Скорее же всего, евангелия писались иудеями диаспоры, давно утратившими непосредственный контакт со своей родиной и эллинизировавшимися (показательны и их имена: Лука — имя римское, Люций, чисто римским именем является и Марк). Писали они, вероятно, с чужих слов, путая иудейские реалии и географические названия и плохо понимая тот культурно-исторический контекст, в котором велась проповедь Иисуса. В результате всё чаще и чаще иудейское понимание слов Иисуса сменяется их интерпретацией человеком эллинистического воспитания. В частности, как мы показали в гл. 1 части I нашей книги, само воскресение (Иисуса), идея которого укоренена в зороастрийской и иудейской традициях, начинает ассоциироваться в глазах эллинов-неофитов с типологически совершенно иными "воскресениями" богов Фригии, Сирии и Египта (в XIX в. это непонимание было унаследовано и "научно" использовано религиоведами мифологической школы). Таким образом, даже евангелия (не говоря уже о христианстве позднейших времён) являют собой во многом результат видения иудейской реальности не понимающим, но истолковывающим эллинистическим взглядом».

Насколько  точно  были  переданы  слова  Учителя,  насколько  сохранилась  первичная  информация  самого  Спасителя — судите сами. Передаточных звеньев, в которых информация искажается, трансформируется, теряется, — хоть отбавляй. Принцип «испорченного телефона» действует для всех книг, в том числе и для «священных».

Насколько эти книги — миф, насколько — исторический  факт?  Определить это очень и очень трудно, посильно лишь специалистам, но и они не сходятся к единому мнению.  К этому добавляются особенности человеческого сознания, которые так и норовят мифологизировать окружающую действительность.

Проживший долгих 95 лет жизни и написавший свыше 600 философских трудов, один из которых называется «Диалектика мифа», Алексей Фёдорович Лосев считал, что человек обречён жить в мифе. Он сам строит воздушные замки, в которых ему удобно и комфортно жить.

Эти замки двоякого рода: либо человек строит свой мифологический «дом», в котором замыкается от всего остального мира (подобно черепахе или «человеку в футляре»), либо этот миф объемлет собой  весь Универсум, всю человеческую общину, весь земной шар. Таким образом, двуликий миф становится у него либо злым демоном, замыкающим человека в его локальном «я», в его скорлупке, в его панцире, в его футляре; либо божественной силой, зовущей объять необъятное, самоутвердиться в вечности и бесконечности и духовно преобразиться. Этому философу, в частности, принадлежат слова:

        «Мы не ошибёмся, если скажем, что религия есть всегда то или иное самоутверждение личности в вечности».

Однако простой смертный, который самоутверждается не в вечности и бесконечности, а здесь и сейчас, мыслит не небесными духовными категориями, а привычными земными материальными понятиями-представлениями. Мыслит категориями мира феноменов, явлений, но не способен познать ноумен, Кантовскую вещь в себе. Мыслит сквозь призму субъект-объектной дихотомии сознания, искусственным образом делящей единый, целостный мир на «я» и не-«я»:

«Квантовый подход требует рассматривать частицы только в их ВЗАИМОСВЯЗИ с ЦЕЛЫМ. ...С точки зрения “наивного реалиста” Вселенная представляет собой совокупность объектов. Для специалиста по квантовой физике это подвижная единая ткань, состоящая из всплесков энергии, и ни одна из частей этой “ткани” не существует независимо от целого, а это целое включает и наблюдателя» [6].

Мыслит иллюзорными ментальными конструктами, не имеющими никакого отношения к истинной реальности (восточная мудрость: «Всё реальное — неописываемо, всё описываемое — нереально»). Мыслит сквозь призму общих для всех людей нейрологических контуров сознания, описанных Тимоти Лири и Робертом Антоном Уилсоном: биовыживания, эмоционально-территориального, семантического и социополового. Мыслит под воздействием мощнейшего индивидуального бессознательного начала психики, огромную роль которого впервые обозначил Зигмунд Фрейд, а также под влиянием архетипов коллективного бессознательного, дорогу к познанию которых впервые проложил Карл Густав Юнг. Мыслит в рамках границ, обозначенных языком (вспомним Людвига Витгенштейна: «Границы моего языка есть границы моего мира»). Мыслит сквозь призму социокультурных штампов и стереотипов, на что обратили внимание культурологи.

Всё это «человеческое, слишком человеческое» восприятие окружающего бытия не даёт возможности самому человеку ни познать истинную реальность, ни понять Божественное Слово, исходящее из этой реальности; запирает «венца творения» в Платоновской пещере теней (на изображении) и превращает его, по сути дела, в биоробота:

«Оказалось, что мы живем во вполне призрачном мире, в мире, который отнюдь не есть физическая реальность, фотографически копируемая нашими чувствами; скорее это мир архетипов коллективного бессознательного, мир слов и социокультурных стереотипов.

Главным плодом просвещения оказалось превращение человека в запрограммированного социокультурного биоробота, сводного лишь в рамках, оставленных для него языком, культурой и социальной ролью» [7].

Эти весьма наивные представления, иллюзии дихотомического мышления, «идолы разума» Бэкона, иллюзорные ментальные конструкты, не передающие представления об истинной реальности, подспудные импульсы подсознания и бессознательного, слова, искусственно и произвольно ограничивающие необъятный мир*, социокультурные клише, штампы и стереотипы, мифы и мифологемы жития-бытия неизбежно искажают любую полученную свыше информацию. Искажения накапливаются по мере передачи информации другим звеньям в информационной цепи по принципу «испорченного телефона».

        *«Если бы двери восприятия были чисты, всё предстало бы человеку таким, как оно есть — бесконечным» (Уильям Блейк).

Искажения действуют до тех пор, пока не придёт новое, высшее прочтение «священного писания», базирующееся на   неких универсальных  законах развития мира, Духа, Жизни, человека, человеческого сознания, общества, а не на абсолютизации чьих-то свидетельств и благовестий. Только  после  этого формальное,  некритическое, искажённое призмой человеческого восприятия «священное писание» становится по-настоящему Священным.

Именно на абсолютизации отобранных духовенством благовестий, евангелий и был  создан  церковный канон. К четвёртому веку на смену раннему революционному христианству пришло христианство институциональное. На смену духовному порыву, вере в живое слово, желанию  перевернуть  этот  падший,  несправедливый  и  жестокий  мир  даже  ценой  собственной мимолётной жизни пришёл институт церкви, который поставил веру на службу Римскому императору, господствующему классу и новому духовенству.  Помни, что всякая власть от Бога, а император — «помазанник Божий». Господин, барин, хозяин тебя лупит, мочит, измывается, как хочет, а ты «подставь левую». Наконец (самое главное), плати десятину, выучи Кредо и тебе воздастся «сто крат», но «на том свете» за несправедливость этого мира и земные страдания, сын мой. Такова была незатейливая социальная интерпретация Слова простолюдинами с подачи духовенства в эпоху феодализма.

Ренессанс в общественной жизни на исходе Средневековья  породил  духовную  Реформацию  Европы  Нового времени. Новое время всегда бросает новые вызовы церкви и обществу. Протест против догм,  против роскоши,  против лицемерия явил на  свет новое прочтение того самого «священного писания», которое стало каноном. «Священное предание» в виде решения различных вселенских соборов и трудов «отцов церкви» вообще было вычеркнуто из канона.

Новое прочтение послужило идеологической и духовной основой бурного развития нового общественного строя — капитализма, с новыми общественными классами, знатью, нуворишами, простолюдинами, с новым демократичным духовенством. Хотя сладкое бремя власти оказало своё разлагающее влияние и на Мартина Лютера, которого называли «Виттенбергским папой»,  и  на  Жана Кальвина,  которого  называли  «Женевским  папой».  За  что  боролись — на  то  и напоролись. Борьба  с  авторитетами завершилась утверждением новых авторитетов, новых «идолов театра», новых непререкаемых догм.

*****

(Христианство возникло как ересь в иудаизме. Буддизм возник как ересь в брахманизме. Христианская ересь со временем превратилась в государственную религию Римской империи, а буддийская Дхарма стала господствующей религией индийской империи Маурьев, которой покровительствовал сам император Ашока. Новый Завет из крамолы стал Священным писанием, а буддийская Трипитака стала каноном для южного буддизма.

Но как только живое слово любого учения превращается в канон и непогрешимую догму — так оно сразу погибает. Протест против омертвения Слова, против догматики церковной или монашеской элиты, против показного благочестия, против непогрешимых авторитетов вылился в Средние века в «Протестантскую ересь» в Европе и мистику тантризма в Индии и Тибете. В Китае и Японии протест против непогрешимых авторитетов и «книжной истины» особенно силён в чань- (дзэн-) буддизме. Сходной дорогой шли все остальные религии мира.

Сходной дорогой идут не только религиозные, но и научные и общественные учения. Научный или общественный канон — ересь в каноне — оформление нового «священного» канона — закостенение нового канона в догматике — новая ересь, ведущая к оживлению Слова разума, к развитию учения на качественно новом уровне, и так далее. Помните, как было с классической механикой и квантовой механикой? Помните, как появилось на 7 десятилетий, а потом вдруг разом исчезло «единственно верное учение» на шестой части Земли?

Так было, так будет.  Застой — смерть и вырождение. Движение — жизнь и творческое развитие.)

*****

С тех пор прошло почти 5 столетий, что составляет  четверть христианской истории в  два тысячелетия. Время это было очень насыщено открытиями географическими, астрономическими,  биологическими, физическими и прочими научными.  Это время было насыщено революциями научными, социальными, сексуальными. Развитие общества, накопление  научного знания, рост потребляемой информации шли стремительно, по экспоненте. Это верный признак того, что в скором времени следует ждать перехода количества в качество и синтеза качественно нового, революционного знания, требующего в очередной раз коренной «ломки мозгов», устоявшихся научных и бытовых представлений.

Это касается и «священных книг» Нового Завета, в том числе самой таинственной его книги —  Апокалипсиса. Книга сия, по мнению историков, была написана в промежутке с конца 60-х до середины 90-х годов первого века, а окончательно и бесповоротно включена в канон была последней, в  начале V века, на  Карфагенским соборе  419 года. Но в ней глаголет уже не земной человек, а глас с небес, который объемлет в себе всё, которому доступно знание будущего. Этот глас небесный, Логос, который может окликнуть каждого человека, но не каждый человек его слышит, был услышан  Иоанном.

(Тот ли это Иоанн,  который написал Евангелие, или это некий иной Иоанн?   Богословы и историки не могут прийти к единому мнению.  Скорее нет, чем да.)

Глас небесный был услышан, глас небесный был записан, глас небесный был канонизирован, но глас небесный так и не был понят по сей день. Фантасмагории, таинства, мистерии — всё, что угодно, но только не рациональное, логическое знание. Вот чем является книга Апокалипсиса по сей день.

Хотя ключик к пониманию туманных пророчеств, прочтению иррациональных откровений рациональным путём и к прояснению таинств существует. Сей ключик открывает двери в неизведанный холистический мир животворящего Духа и Вечной Жизни, в невообразимый 2 тысячи лет назад и даже всего сто лет назад мир Бесконечно Организованной Голодинамики* (БОГ), в котором крохотная часть равна необъятному Целому. Примерно так же, как равны Мессия — Сын Человеческий — и Бог-Отец:

       «Я и Отец — одно» (Ин. 10:30).
   
       *Голодинамика — от английского “Holomovement”, то есть движение голографического Целого.


Продолжение следует: http://stihi.ru/2023/04/10/865


Примечания:

1. Ричард Тарнас, «История западного мышления»
2. Александр Мень, «Сын Человеческий»
3. Лев (Жилле), иером. В поисках первоначального евангельского предания. Журнал «Путь» №36
4.  Цит. по И.А. Крывелёв, «Библия: историко-критический анализ», Москва, 1982, стр. 47–48
5. Е.А. Торчинов, «Религии мира: опыт запредельного»
6. Пол Дэвис, «Суперсила».
7. Е.А. Торчинов, «Пути философии Востока и Запада»


        9 апреля 2023