Моё непокорное солнце. Аура

Я прошёл вслед за ним в номер, за мною захлопнулась дверь. Щёлкнул механизм замка. Миша, не оборачиваясь, на человеческой скорости, прошёл к островку мягких диванов и кресел, опустился на диван, но не просидел там и секунды... В сотые доли секунды он оказался передо мной... но потом неожиданно сделал шаг назад... Я совсем ничего не понимал...

- Мишка?

Спустя секунду он обхватил меня руками, стискивая в объятиях с невероятной силой. Я слышал его всхлип.

- Миш? Что случилось?

- Не говори ничего... Пожалуйста, не говори... - он шептал всё это словно в горячечном бреду. - Просто поцелуй меня...

Я нежно прикоснулся своими губами к его. Мой малыш зарычал в моих руках. Я был окончательно выбит из колеи... Мишаня снова всхлипнул. Да что ж это такое? Его эмоции перепрыгивали с одного цветового оттенка на абсолютно противоположный так неожиданно, что я начал серьёзно волноваться об адекватности реакций Мишки...

После этого он сжал ручку в кулачок и, что есть сил, ударил меня в грудь...

- Мишутка?.. – во мне поднималось недоумение... А он снова отшатнулся от меня, обхватив голову руками, ероша и без того растрёпанные волосы...

Но спустя секунду снова оказался передо мной.

- Поцелуй меня, ну пожалуйста, так, чтобы я забыл всё это...

- Забыл что?..

Его аура так ярко вспыхнула ало-сизой волной гнева, что мне стало по-настоящему страшно за него... Если только...

- Двенадцать минут и тридцать четыре секунды...

- Миша!

- Просто сотри их из меня. Заставь забыть меня эти чёртовы двенадцать минут и тридцать четыре секунды! Пожалуйста... – в его голосе и ауре было столько отчаяния.

Я обхватил его лицо ладонями, проводя большими пальцами по бархатистой коже щёк, притянул его к себе и поцеловал его со всей страстью. Я впитывал его отчаяние и словно древний алхимик переплавлял его в тягучие, огненные потоки желания. Он целовал меня всё жарче, нетерпеливо прикусив мою нижнюю губу, его аура наконец заискрилась серебром... Значит, мы на правильном пути... И кто я такой, чтобы отказывать моему Ангелу? Пусть снова околдует и раздавит меня своими эмоциями, если это прогонит из него эту неясную мне серо-голубую дымку.

Я ухватил его за бёдра, поднимая в воздух. Он тут же обхватил меня ногами за талию. И я вместе со своей ношей отправился в спальню, не прерывая нашего теперь отчаянно-жадного поцелуя, который пускал по телу приятное электрическое покалывание, заставляя мышцы напряжённо гореть в предвкушении такого необходимого сейчас удовольствия. Мишаня полыхал в моих руках настолько ярко, это было даже не желание, не страсть, а скорее какая-то тёмная, очень злая необходимость.

- Заставь меня забыть, пожалуйста...

- Сейчас, мальчик мой... Сердце моё... Да что же с тобой такое? - шептал я, покрывая поцелуями его лицо, шею...

Мы вместе упали на светлое покрывало кровати, Мишутка потянул края моей майки, пытаясь освободить меня от этого предмета одежды. Секунды отчаянной борьбы с тканью, и мой чертёнок остался передо мной обнажённым, лишь только в том же тёмно-алом коконе своей нужды. Я удерживал свой вес на руках, стараясь не раздавить его. Миша нетерпеливо провёл ладонью по моему предплечью, плавно перешёл к плечу, его аура вибрировала, я усилил глубину и интенсивность алой тьмы в нём: мой Ангел призывно застонал, а я начал покрывать его тело поцелуями, пьянея от этого тягучего эмоционального, почти дьявольского ликёра, который был намешан в душе моего чёртика. Ощущал вкус его кожи на языке, и сознание всё дальше тонуло в вязком болоте неясного безумия, слышал его шёпот и стоны, которые словно яркие молнии прорезали тёмно-алый покров вокруг наших тел, слышал феноменальный запах страсти, который сегодня разбавлялся неожиданным мускусным акцентом...

- Скажи, что ты только мой...

- Я только твой, - я пальцами провёл по идеальной линии его ключицы, упиваясь молочно-серебристой вспышкой благоговения и нежности в нашей эмоциональной мешанине...

- Скажи, что никогда не покинешь меня...

- Я всегда буду с тобой... - меня захлестнула огненная вспышка чистого экстаза от первого проникновения, Мишутка нетерпеливо повёл бёдрами подо мной. Я обхватил его руками, сплетая наши тела как можно ближе, заворачивая моего Ангела в своё тело словно в кокон, стараясь оградить его от всего, стараясь не словами, но действиями показать, вот он я. Весь твой, весь вокруг тебя, весь в тебе. И каждый мой вдох, каждое движение для тебя... С каждым моим движением внутри моего любимого аура его темнела, затягивая и меня в эту горько-барбарисовую бездну... пока не вылилась вокруг нас каким-то неясным облаком серебристо-бордового цвета... Физическое освобождение и удовольствие, даже ощущение того, как содрогается мой чертёнок в волнах своего оргазма подо мной, померкли на фоне экстатического облегчения от того, как внезапно посветлел и заискрился привычной картиной любви мой мальчик... Мишутка серьёзно смотрел мне в глаза...

А потом, так ничего и не сказав, прижался своими губами к моим, чтобы снова разжечь искру страсти для нас двоих... Но вся тьма и горечь немного отступили, а я был несказанно рад этому, будто секунды назад смог искупить какой-то неосознанный грех перед моим малышом...

Выжги, светлый огонь, выжги боль и печаль,
Освети, освяти эту смутную даль –
Все четыре угла, все четыре стены,
Бездну – замкнутый мир – где все шансы равны:

Шансы ждать – и отчаяться. Быть – и уйти.
Шансы сбиться с пути – и не сбиться с пути.
Все четыре стены, все четыре угла,
Бездна – замкнутый мир – перед нами легла;

И в её непостижной, чужой глубине
Пляшут тени на светлой, неровной стене:
Это наша свеча на пустынном столе –
Как последний огонь на последней земле.