Луиза Глюк. Lullaby

   Колыбельная

Моя матушка сведуща в одном больше всех:
в том, как ею любимых отправлять в мир иной.
Меньших из них, грудничков - этих
качает, тихонько шепча или поя. Сказать не скажу,
уж что там она сотворяла для моего отца;
что бы то ни было, верю, всё было как надо.

Это ведь одно и то же, ей-ей, готовить кого-то
ко сну, ко смерти. В колыбельных - в них всех говорится,
мол, не бойся, это их лад - словами передавать
сердцебиение матери.
С тем живые понемногу стихают; этого лишь
умирающие не взмогут, не приемлют.

Умирающие, они словно юлы, будто волчки,-
те кружатся быстро настолько, что кажутся недвижимы.
Затем разлетаются: на руках у матушки
моя сестрёнка была облачком из атомов, из частичек,- всей-то и разницы.
Если дитятко спит, оно всё-таки цело.

Мать моя смертушку повидала; она не судит о целостности души.
Держивала она и малого, и старого, если сравнивать, то тьма
уплотняется вокруг них, под конец превращаясь в почву.

Душа как любая материя:
зачем бы ей пребывать цельной, оставаться верной единственной своей форме,
когда она может стать ничем не стеснённой?





************************
Lullaby by Louise Gluck

My mother's an expert in one thing:
sending people she loves into the other world.
The little ones, the babies--these
she rocks, whispering or singing quietly. I can't say
what she did for my father;
whatever it was, I'm sure it was right.

It's the same thing, really, preparing a person
for sleep, for death. The lullabies--they all say
don't be afraid, that's how they paraphrase
the heartbeat of the mother.
So the living grow slowly calm; it's only
the dying who can't, who refuse.

The dying are like tops, like gyroscopes--
they spin so rapidly they seem to be still.
Then they fly apart: in my mother's arms,
my sister was a cloud of atoms, of particles--that's the difference.
When a child's asleep, it's still whole.

My mother's seen death; she doesn't talk about the soul's integrity.
She's held an infant, an old man, as by comparison the dark grew
solid around them, finally changing to earth.

The soul's like all matter:
why would it stay intact, stay faithful to its one form,
when it could be free?