Запретная любовь в тылу врага в 1944

Парень пробирался по лесу. Свежевыпавший снег предательски хрустел под его армейскими ботинками, выдавая каждый шаг, воровски сделанный в направлении вражеской территории. Рихард взволнованно оглядывается по сторонам в поисках слежки. Но разглядеть в причудливом сплетении теней и отражаемого снегом света, мало что возможно, и парню остаётся лишь надеяться, что в этот раз, как и несколько десятков до этого, ему просто повезёт.

Повезёт, не вызвав подозрений, в разгар военных действий выйти из своего гарнизона незамеченным. Повезёт прихватить с собой некоторые документы с грифом «секретно». Повезёт замести следы своего отсутствия. Повезёт пройтись по краю пропасти, не сорвавшись вниз...

Рихард останавливается, прислушивается. Но в эту тёмную ночь подозрительно тихо: нет ни выстрелов, ни взрывов. Никаких звуков войны. И парень тихо молится о том, чтобы эта тихая ночь не принесла с собой беды.

Парень вдыхает морозный воздух, позволяя ему опалить холодом горло и поселиться в груди. Это действие освежает, и тишина ночи позволяет Рихарду представить себя вольной птицей, а не солдатом на этой проклятой войне. Он представляет, как сможет свободно любить.

Его сердце томно сжимается и наполняется нежностью в предвкушении встречи. Рихарду хочется лететь сквозь заросший лес туда, где его ждёт любовь. Но...

Он нетерпелив, но всё же осторожен. Жизнь научила быть осторожным. И жить на два фронта.

И любить сильно-сильно...

Парень плотнее сжал лацканы тёплого стёганого форменного пальто и крепче прижал к груди бумаги, спрятанные под свитером, и снова осторожно пошёл, внимательно вслушиваясь в шорохи декабрьской ночи.

Неимоверно ценные сведения расположения немецких постов и планы наступлений. Всё это он собирался передать советскому офицеру. Своему Василию. Ох, сколько раз он просил Рихарда забыть обо всём и не рисковать! Ведь сам факт его связи с врагом уже тянул на расстрел, что уж говорить о хищении и передаче этих документов?!

- Измена великой Германии! – прокричат ему, но парень лишь развернётся и тихо пробормочет:

- Как посмотреть...

Его не волновали ни победа, ни поражение, его не волновало, кто в итоге обретёт власть над миром. У него была иная цель. И если ради этого ему нужно стать предателем, так тому и быть. Всё равно счастья ему не видать в полной мере.

Но эта война... Она столько всего отбирает... Жизни, тысячи жизней! И его Василий каждый день рискует погибнуть, если не от руки врага, так от своих соратников за ту же измену, что грозит и ему. За эти встречи, за это призрачное счастье они могут поплатиться жизнями.

Сколько раз они пытались разорвать эту губительную связь! Но им обоим пришлось признать, что этот смертельный риск стоит этих встреч и тех нескольких часов, что остаются у них на любовь и мечты о будущем.

Эти встречи придают сил жить дальше по разные стороны колючего ограждения. Эти несколько часов чистого счастья яркими звёздами озаряют бессмысленно потраченные на войну месяцы.

С момента их знакомства ещё в начале войны, когда молодой сержант советской армии спас совсем ещё юного немца от возмездия своего отряда и, сжалившись, позволил ему бежать. Знал ли он тогда, как плотно переплетутся их судьбы нитями губительной любви?! Знал ли он, что коварная судьба будет каждый раз сталкивать их на разных краях пропасти, имя которой война?! Что, в конце концов, они признают те искры, что каждый раз мелькают между ними и приведут их к сегодняшней зимней ночи.

Рихарда временами тошнило от безысходности своей судьбы. От этого пагубного сплетения места, времени и обстоятельств.

А ведь этому парню и тому парню просто хотелось жить. Но судьба подарила им любовь с привкусом войны, оставив справляться с последствиями два неискушенных сердца. Им хотелось дышать свободно и просто быть рядом друг с другом.

И, пускай, потом всю жизнь они не будут приняты ни одной из сторон, они будут вместе. Парень понимал, что даже пусть война закончится, их всё равно будут преследовать косые взгляды. Где бы они ни были, куда бы ни пошли – они на разных полюсах. Но всё же ради него он всё выдержит. И эта игра стоит свеч.

Парень всегда знал, что мир не ограничивается только войной Германии и СССР, и где-то там, в других городах и странах они смогли бы быть счастливы.

Но пока что Рихарду просто хотелось прикоснуться к нему. Хотелось поцеловать его, ощутить тепло его тела и просто быть с ним рядом хотя бы этой ночью.

И каждый последующий день встречать вместе...

Такие простые радости, не доступные никому в эти холодные военные годы.

- Рихард? – тихий шёпот донёсся справа от него.

Парень узнаёт родной голос, и на его лице появляется лёгкая предвкушающая улыбка. Он поворачивает в тень берёзовой рощи и идёт на этот шёпот родного голоса. Он ощущает, как где-то глубоко в душе тлеет искра надежды и любви, как руки начинают гореть от желания прикоснуться пальцами к мужественному изгибу его подбородка и очертить его линию, как хочется губами скользнуть по его губам, вновь ощущая их вкус. От этих мыслей сердце сладостно сжимается и пропускает несколько ударов в ожидании.

Он опасливо оглядывается, и странное, неуютное чувство на миг рассеивает эйфорию его счастья, но парень старается отогнать его и просто наслаждаться ещё несколькими мгновениями рядом с ним.

Он бросается в объятия любимого, и он подхватывает Рихарда и поднимает ввысь – своеобразный приветственный ритуал. Рихард опускает руки ему на плечи, а затем обнимает за шею. Потом Василий крепко прижимает его к себе, берёт его лицо в свои ладони и согревает его щёки, нос, глаза и губы жаром своих поцелуев.

Парень, как губка, впитывает в себя каждую секунду, каждое мгновение их единения, страстно отвечая на его ласки, и шепчет нежно: «Люблю тебя...» Ведь тепло его любви от этой встречи холодной зимней ночью будет согревать Рихарда ещё много долгих дней и ночей, пока им снова не выпадет шанс встретиться и прикоснуться друг к другу.

Если выпадет... Если они доживут...

Рихард заглянул ему в глаза и увидел в них осколки этих же болезненных мыслей, но не время для этого.

- Василий... – взволнованно и тихо произносит он.

Мужчина широко улыбнулся. Этот его лёгкий акцент всегда заставлял его улыбаться. Ему нравилось слышать своё имя из его уст. Оно звучало так нежно, немного хрипло, откровенно и чарующе... ещё в самую первую встречу, стоило ему произнести его, и он попался. Пропал, затерялся в этих глазах цвета янтаря, в этом немного хриплом голосе и возбуждающем акценте.

Именно его голос, произносящий его имя, был той путеводной звездой, что сохраняла и согревала его все эти долгие месяцы без него. И только призрачные мечты о следующей встрече, о возможном счастье придавали сил не послать всё к чёрту и не сбежать к нему. И пускай этот шаг означал бы мгновенную смерть, но чем больше времени проходило, тем труднее было любить на расстоянии. Но их любовь от этого становилась лишь сильнее.

Рихард был его откровением. Он стал его сердцем, которое билось по ту сторону линии фронта. И каждый раз, когда он решался на авантюры со встречами и когда приносил ему украденные документы, пробираясь мимо патрулей, его сердце болезненно сжималось и пропускало несколько ударов. Он места себе не находил, думая о его безопасности.

Василий порой думал, что его очаровательный, отважный, любимый Рихард однажды сведёт его в могилу. Но та любовь, что он дарил ему, стоила всех волнений. Лишь с ним одним он мог дышать полной грудью, лишь он один был ему нужен.

Очень часто, в окопах и бою, проходя по границе жизни и смерти, он вспоминал мягкость его губ и лёгкие выкрики его имени в порывах страсти, его тёплые янтарные глаза, что отражали свет его любви, и тёмные шелковистые локоны до плеч. И порой это помогало вставать и воевать дальше. Не за Родину, не за Сталина, не за свободу, а за призрачную возможность их счастья.

Мужчина вздохнул, привлекая парня в свои объятия, прижимая к груди крепко-крепко и впиваясь в его губы ещё одним отчаянным поцелуем.

- Я люблю тебя, - прошептал Рихард, и его голос едва не сорвался от сдерживаемых рыданий. Его губы раскраснелись от его терзаний, и это зрелище уже давно стало одним из его любимых. – Сколько нам ещё осталось...

- Тшшш... - тихо пожурил Василий, утирая-таки побежавшие ручейки слёз с розовых щёк. Рихард закусил губу, а затем снова прошептал:

- У меня больше не хватает сил так жить...

Василию крыть было нечем, он тоже едва прожил последние два месяца без него.

- Мы близко, скоро, ещё немного, и этой войне придёт конец, - тихо шептал ему Василий. Он знал, что ещё недолго осталось быть войне, но «недолго» – понятие весьма призрачное. Тем более на войне.

Он снова поцеловал его в губы, спускаясь ниже, на шею, где билась жилка, и плавно прокладывая дорожку из поцелуев к чувствительному местечку за ушком, что заставило Рихарда протяжно застонать.

Парень приподнялся на носочках и запустил тоненькие пальчики в его вихрастые волосы цвета мёда, наклоняя его голову ближе к себе для поцелуя. Он старается передать этим поцелуем мириад эмоций: любовь, страсть, голод, страх, страдание, счастье и отчаявшуюся искорку надежды...

Василий приподнимает Рихарда, разворачивает и прижимает к стоящей рядом берёзе, одной рукой он поддерживает парня за талию, а вторую запускает в тёмные локоны, скидывая шапку и выпуская их на волю, пропускает их шёлк, сквозь пальцы, пристально вглядываясь в его янтарные глаза, он шепчет:

- Я люблю тебя, сердце моё...

Рихард впитывает в себя этот ласковый шёпот, этот тёплый и нежный взгляд сапфировых глаз, всегда напоминавший ему безоблачное мирное небо родного городка на границе Германии и Польши, ещё до оккупации его фашисткой Германией. Парень старался вновь запомнить волевую линию его подбородка, чётко очерченные скулы и беспорядочные золотистые волосы.

Его нежданная любовь к врагу перевернула их жизни, заставляя жить на краю пропасти. Но она соединила их, и за это ей спасибо.

Внезапно Василий встрепенулся, крепче прижимая к себе Рихарда в защитном жесте. Тревога, зажёгшаяся в синеве его глаз, мгновенно отразилась и в янтарных любимого.

Издалека доносился хруст снега и тихие, осторожные шаги. Где-то далеко залаяла собака.

Их полные тревоги глаза вели молчаливый разговор, ведь каждый из них знал, что был предельно осторожен и не вёл за собой слежку.

Василий опустил Рихарда на снег и, подав руку, стал уводить их в чащу, стараясь издавать минимум звуков, они общались лишь взглядами и жестами.

В эту секунду они стали беглецами. Если их отсутствие стало замеченным, ни одному не вернуться назад. Ни одному по возвращении не прожить дольше секунды...

Но и в лесу, преследуемыми собаками, лай которых теперь доносился всё отчетливее, им не было спасения.

Рихард задыхался, холодный воздух обжигал лёгкие, и ему становилось всё труднее бежать, Василий тянул его за собой, но парень понимал, что ему не уйти далеко. И ему вместе с ним.

Лай и крики погони доносились всё ближе и ближе. Казалось, ещё немного, и им не сбежать из этой ловушки...

Решение пришло мгновенно, отдалось ощущением разрывающей боли где-то немного ниже левого подрёберья. Рихард споткнулся, снова задерживая Василия, и опустил руку на бок, туда, где теперь поселилась боль, и почувствовал, как под ладонью растекается влага. Парень судорожно вздохнул и, поднеся пальцы к глазам, увидел алую кровь...

В ту же секунду Василий развернулся, замечая его окровавленные пальцы и тёмное пятно, растекающееся на ткани пальто.

- Нет! – взревел он, хватая парня на руки и устремляясь дальше, вперёд.

Рихард чувствует, как рука, которой он пытается закрыть рану, становится всё мокрее, как с каждым шагом ему всё труднее его нести. Как он грузнет в снегу, и его дыхание сбивается всё чаще. Чувствует, как с каждым его шагом ему становится всё труднее дышать...

- Бр-рось меня, - срывающимся голосом шепчет он. Без него ему, возможно, удастся уйти, с ним же – никогда.

- Ты с ума сошёл?! – рычит Василий, крепче прижимая парня к себе и впиваясь в губы разъярённым отчаянным поцелуем.

А Рихарду теперь едва хватает сил не закрыть глаза.

- Рихард? Рихард, НЕТ! Ты слышишь меня? Милый, пожалуйста, посмотри на меня...- его рычание переходит в тихие уговоры, и он опирается своим лбом о его и умоляюще смотрит в его глаза.

Рихард кашляет, захлёбываясь, и тоненькая струйка крови появляется на его губах.

Но переубеждать Рихарда нет смысла. Он хочет, чтобы он убежал. Он хочет, чтобы он жил... Жил даже без него... Где-то в глубине души Рихард всегда понимал, что ему не пережить эту войну.

- Василий... - его голос слабеет с каждой секундой, лай собак доносится почти за его спиной.

Василий спотыкается, и Рихард чувствует, как летит на белый-белый снег, орошая его своей кровью.

- Нужно было бросить меня... - шепчет он, видя над собой посеревшее взволнованное лицо мужчины и чувствуя, как он притягивает его к себе.

Секунда - и его уже рядом нет, его забирают, схватили и крепко держат, а Рихард видит лишь звёздное небо сквозь кроны деревьев и чувствует приятное, непривычное тепло. И всё, чего ему хочется сейчас – ещё раз услышать его «люблю»...

- Скажи... мне... это... ещё раз... - прошептал он, захлёбываясь кровью и с усилием фокусируя взгляд на любимом мужчине.

- Не уходи... - кричал Василий, а его отрывали от Рихарда, он пытался сражаться, но их было слишком много. Он хотел бежать к нему, но его удерживали. И когда на Рихарда навели дуло пистолета, надеясь пристрелить, как раненое животное, Василий дико взревел, ввязываясь в неравный бой...

Гремели удары и ругань, в неравном бою Василию было не победить

Рихард, заметив занесённое над ним оружие, из последних сил вскрикнул:

- Скажи!..

Его голос отозвался эхом в тёмном лесу, и собаки завыли, чувствуя кровь и приближающуюся смерть.

Василий, оттолкнув от себя трёх солдат, из последних сил кинулся к нему, падая на колени и поглаживая его щёку.

- Я люблю тебя, сердце моё! Слышишь!

Его тело расслабилось, выпуская последний вздох этой жизни, и огонь янтарных глаз погас, остекленев и отражая в себе бездонное ночное небо и горящие в вышине звёзды.

Когда его тело расслабилось, Василий крепко сжал его руку и издал крик неподдельной боли раненого зверя.

- Нееееет! Я люблю тебя...

Василий чувствует, как его пытаются оторвать от тела Рихарда, но он упирается, отбивается, не желая оставлять его... Ведь без него у него теперь нет смысла жить. У него не осталось путеводной звезды, а значит, некуда идти.

Но внезапно он замирает и позволяет им его забрать. Увести. Его нет, и бороться теперь не за что.

В ночи свистели выстрелы... Пули врезались в тело, причиняя боль освобождения.

Собаки выли заупокойные песни о растерзанной любви.

Зачем ты здесь?

Волна шумит прибоем
И лижет окровавленный песок,
Минута тишины, сейчас пред боем,
Тебя, увидев, не спросить не мог.

Зачем ты здесь?

Осколки, взрывы, пули,
Обуглившие мёртвые тела,
Про трели соловьиные забыли,
Нам музыкою стала тишина.

Зачем ты здесь?

Трава к земле поникла,
Тяжёлою бронёй повреждена,
И медленно колышется от ветра,
Как осенью, багровая листва.

Зачем ты здесь?

Земля, стеная, плачет...
По тем, кто возлюбить, увы, не смог,
Ведь мы же люди! Сёстры! Или Братья!
Зачем? За что? Сквозь запад на восток?

Идём: круша, ломая, вырывая,
Сердца чужие, женщин и мужчин,
Ножом холодным горло разрывая,
Горячей кровью землю оросим...

А ей дождя бы... Тёплого, грибного,
И ветра, чтобы тучи нагонял,
Чтоб гром на небе, громко и сурово,
Раскатами над миром громыхал...

Зачем ты здесь?

Мой враг, моя погибель,
Лазурные усталые глаза,
Ты смотришь в даль, ты знаю не в обиде,
Сложилось просто так у нас судьба.

- Прости, - тебе шепну, плеча касаясь.
- Прощай, - ведь нам с тобой не по пути.
А завтра бой, и снова, как проклятье,
Я буду пулей, гладить по груди...