Убежище

Посвящается мне прежнему.
Пропавшему без вести...

Люди говорят, что время лечит. Не верьте этому. Со временем ничего не меняется в лучшую сторону. Становится только хуже. Или же остаётся так же, как в тот момент, когда ваша жизнь разлетелась вдребезги. На маленькие-маленькие осколки. Она сгорела. И вы чувствовали вкус этого пепла на губах. Стоит ему коснуться вас - и вы отравлены. Ваша кровь. Ваше дыхание. Ваши мысли. Вы никогда не станете таким, как прежде. И нет никакого противоядия. Пепел несбывшихся надежд - где я слышал эту фразу? И почему она не выходит из моей головы?

Пепел. Он такой горький. Ничего более горького вы в жизни не ощущали. Он впитывается в кожу. Разливается по венам. И внутри остаётся только холод. Вы думали, что хуже боли нет ничего на свете. Она всегда была с вами - только в разных обличиях. Сколько раз вы проклинали эту жизнь? Вы злились, и бессильно кричали. Впивались ногтями в собственные ладони. Кусали губы - до крови. Чувствуя её ржавый, солёный вкус. Вы внимательно смотрели на таблетки в аптеке. Пристально изучали ножи на кухне. Проводя по лезвию пальцами. Нажимая всё сильнее... Но останавливаясь. Вы никогда не доходили до конца, верно?

И боль в конце концов уходила. Она могла смениться на другую. Но остаться с вами навсегда... Нет. Боль на это не способна. Она уходит сама. Или её прогоняют. Бесчисленные сигареты. Литры кофе. Глупые пафосные стихи на салфетках. Вкус дождя на языке. Или - маленькое чудо: блеск чёрных глаз. Я никогда больше не встречал никого с такими глазами.
Чёрные. Глубокие. Я смотрел в них - и меня засасывало, всё глубже и глубже. А он смеялся.
Он был совершенно безумен. О, да. Самый сумасшедший человек этого мира. С его появлением моя боль ушла. Навсегда. Тогда я думал, что это чудо. Тогда я думал, что спасён.

Он держал меня за руку и танцевал под дождём. Он заходил в каждый дом на своём пути и пытался попасть на крышу. Он любил ходить по самому краю. В прямом смысле. Он вылезал на крышу, чаще всего через маленькое окно на чердаке. И, сняв обувь, балансировал на самом её краю. Иногда - на носочках. Закрыв глаза. Раскинув руки в стороны. Моя безумная черноглазая любовь. Так он летал. Я только однажды попытался оттащить его в сторону. Он молча одел свои чёрные кроссовки. И ушёл. После этого я не видел его два года. Но искал повсюду. Он мерещился мне. Мелькал в отражениях в лужах. В тёмных стёклах витрин. Его запах окутывал меня ранней весной, как только я открывал форточку. И однажды он просто появился. Как будто ничего этого не было. Он впорхнул в мою квартиру, схватил меня за руку и молча потащил на улицу.

Больше я никогда не останавливал его. Чтобы он ни делал. А он жил - как хотел. В своём мире. Я каждый вечер смотрел, как он танцует на краю крыши. Иногда он открывал окно в моей маленькой, душной комнате и, забираясь на подоконник, танцевал там. Он всегда молчал. Я не слышал его голоса. И тоже ничего не говорил ему. Слова нам были просто не нужны. Мы и так понимали друг друга. Он всегда уходил, если я встречался с кем-то из знакомых. Как только раздавался чей-то голос или стук в дверь - он убегал. Я никогда не успевал заметить тот момент, когда он исчезал. Моё лёгкое, воздушное чудо. Мы много курили. Одновременно выпуская кольца дыма. Лёжа на полу в моей комнате. Глядя в потолок.
И никак иначе. Это казалось так же естественно, как дышать. Всё с ним было естественным.
С ним я чувствовал себя живым.

Но всё когда-нибудь заканчивается. Так или иначе. Даже у каждой сказки есть конец. "И жили они долго и счастливо. И умерли в один день". Вполне подходящее описание, кстати.
Это случилось осенью. Под холодным, практически ледяным дождём. Мы с ним шли по аллее, устланной чёрными листьями. На которых лежал белый-белый снег. Ослепительный. Он взял листья вперемешку со снегом в руки и поднёс к лицу, глубоко вдыхая запах. Остановился.
Безвольно опустил руки. Чёрные листья вместе с белым снегом медленно полетели вниз. И он поднял на меня свои глаза. Чёрные, пустые глаза. Они не блестели. Не светились. В них не было ничего. И дождь на моих губах превратился в горький пепел. А он исчез.

На этот раз во мне не было боли. Только горький яд, текущий по венам. Я легко отпустил его. Внутри ничего не дрогнуло. Это просто казалось закономерным. Словно отпущенная мне доля радости закончилась. Да, резко. Да, я не ждал этого. Но что в этой жизни заканчивается не внезапно? Он ушёл, оставив внутри вечное напоминание о себе. Пустоту.
Кто сказал, что пустота ничего не значит? Для меня она стала всем. Своим уходом он сжёг всё внутри меня. Оставив - да, только пепел. Внешне, правда, ничего не изменилось. Только глядя в зеркало я теперь вижу чёрные пустые глаза. Но кто обращает на них внимание? С нашего расставания прошла целая вечность. Или это было пару мгновений назад? Я никак не могу разобраться. Да и нет особой разницы.

Мне так хотелось кому-нибудь рассказать о нём. Разделить свои воспоминания. Их было слишком много для меня. Вспоминая наше с ним время, я не чувствовал горечи. Не чувствовал радости. Никакой ностальгии. Только ощущение, что я не могу вмещать их в себе. Что я вот-вот тресну. Развалюсь на части. А воспоминания о нём наконец-то станут свободными и взлетят в небо чёрно-белыми птицами. Мне было необходимо с кем-то поговорить. И тут появился он. Мой старый друг. Странный человек - ему будто было мало своей боли, он впускал в себя ещё и боль других. Да, вы правильно поняли. Психолог. Иногда психиатр. Как повезёт. И сам он был совершенно безумен. Это я точно знал и без медицинского образования. Раньше мы были неразлучны. Сколько раз мы пили виски прямо из бутылки, сидя на моём подоконнике? Подоконнике двенадцатого этажа. Тогда нам нравилось подпускать смерть как можно ближе к себе - и в последний момент ускользать из её костлявых рук.
Кажется, это доставляло нам ни с чем не сравнимое удовольствие. Так же, как ему, когда он танцевал на краю крыши.

Я вдруг понял, насколько мы были с ним похожи. А когда-то мне казалось, что мы полные противоположности. Как слеп я был. Мне даже не пришлось никуда идти, он сам постучался в мою дверь тем же вечером, как я принял решение всё ему рассказать. Молча прошёл на кухню.
Устроился на подоконнике. И я заговорил. Я рассказывал ему о нём. О его огромных чёрных глазах. Об искрах, вспыхивающих в них ежесекундно. О его тонких, изящных пальцах. О том, как он танцевал на краю крыши. О том, как он стал для меня всем. И о том, как он ушёл. Он долго молча смотрел на меня. Смотрел прямо в мои пустые чёрные глаза. Потом подошёл ко мне, похлопал по плечу и сказал одно единственное слово. Шизофрения.

Я почему-то сразу ему поверил. Сразу понял, что он не шутит. Его образ в моей голове разлетелся на тысячу осколков. И я увидел себя. Себя, танцующего под дождём. Себя, стоящего на краю крыши. Себя, лежащего на полу в пустой комнате и выпускающего в потолок дымные кольца. Себя, стоящего в одиночестве на тёмной аллее и вдыхающего запах чёрных, гнилых листьев, облепленных белым снегом. Эти воспоминания было невозможно удержать внутри. Они рвались наружу, бились изо всех сил о стены моей души. И я разбился.
Разлетелся на мелкие осколки. Лёжа на полу, сквозь окутавший меня туман я чётко видел, как в окно вылетают огромные чёрно-белые птицы. И устремляются ввысь.

Есть в этой жизни что-то такое,
Что заставляет взяться за нож.
Есть нечто
В этой крови героя -
Он на тебя совсем не похож.

Не будет
Он глаза свои прятать,
В бессилие
Разрывать тишину.
Успех, покой, наслаждение и злато
Ему теперь уже не к чему.

Он выбрал
Окровавленный берег,
Он выбрал
Восходящую тьму.
В добро, в любовь он больше не верит,
Ему так хорошо одному.

Весь соткан
Из негнущейся стали,
А сердце - почерневший мотор.
Его все правды мира достали,
Длиною в смерть его разговор.

Жестоко
И безжалостно грубо
Его душой рождённое зло.
Своей судьбою он не гордится,
Но и другой не ищет давно.

Он выбрал
Между раем и адом
Дорогу
Что ведёт под откос.
Пусть впереди дыхание смрада,
Но он упорно рвётся вперёд.

Ты можешь
Осуждать сколько хочешь,
Но не свернёт этот парень с пути
За тех, кто был ему очень дорог,
За тех...
Кого ещё можно спасти.