Шакс - твой страх - твоя смерть

Он здесь когда-то жил,
Пока однажды не растворился в зеркалах.
Он был когда-то влюблён и счастлив
Пока не пришла беда и отсюда его унесла.

Мрак рассеивался. Пропадала скованность членов и сонность сознания.
Из небытия проступили спящие рядом. Бледные, размытые очертания становились ясными, излучающими свечение силуэтами. Спящие рядом тоже просыпались после долгого забвения. По мере возвращения в этот мир они всё чётче видели друг друга. На плоских силуэтах появлялась объёмность, свечение усилилось, и вот уже можно явственно различить в сверкающих потоках света такие знакомые лица с закрытыми пока глазами.

Сон уходил. Не только его внутренние видения становились чёткими, дымка равнодушного спокойствия рассеивалась в его разуме - он почувствовал странную потребность в движении и понял, что очень хочет прервать неподвижность своего существования.

Открыл глаза. Сразу исчезли наполненные голубоватым свечением силуэты спящих рядом. Перед глазами стоял непроглядный мрак. Густая чернота и ничего больше. В пещере, служившей им прибежищем, от зрения не было никакой пользы. Он потянулся с наслаждением, привыкая заново к послушности своего тела. По лицу скользнул ветерок. Чернота погладила холодной прохладой. Закрыл глаза, чтобы видеть. Один светящийся силуэт быстро скользил к выходу, остальные проснувшиеся ещё находились с ним рядом, встряхивались, расправляли крылья, готовясь отправиться в полёт.

Голод, возникший одновременно с пробуждением, всё усиливался. Терпеть это ощущение сосущей пустоты больше не было сил, и он, распрямившись во весь рост, шагнул в пространство с каменного выступа. Мощные крылья развернулись за спиной, и воздушный поток, превратившись в упругое ложе, понёс его на себе.

Перед внутренним взором возник поворот пещеры, он скользнул в сторону, обходя препятствие, неосознанно наслаждаясь своей ловкостью и силой. Своды прохода сузились, и пришлось часто-часто махать не полностью раскрытыми крыльями, чтобы не задевать неровные каменные откосы.

А потом в лицо ударил влажный воздух, несущий с собой сотни запахов, так непохожий на сухой безвкусный воздух их пещеры. Так дышал внешний мир. Свежий ветер заставил его развернуть крылья на всю ширину, и, поймав упругий восходящий поток, несколькими сильными взмахами подняться в тёмное безграничное небо, над горами, спящими под белым пушистым снегом.

Он любил летать в воздушном океане. Любил это ощущение полной свободы. Бездумно наслаждаясь полётом, прислушивался к внутренним ощущениям, пока не выбрал направление. Беззвучно взмахивая крыльями, направился туда, куда повело его чутьё.

Под ним проплыли горы, полоска леса, неспокойная холодная вода, опять лес, раскинувшийся тёмной массой, и небольшой городок в жёлтых, противно ярких огнях фонарей.

Возле входа в свои жилища люди опять наставили эти мерзкие светильники, одним только своим видом вызывающие в нём отвращение, настолько сильное, что он даже не мог смотреть на это безобразие.

Скользя в черноте ночного неба бесшумной быстрой тенью, он внимательно вглядывался, выискивая свою жертву. Кто сегодня накормит его? Кто даст ему силы для того, чтобы он мог вернуться в свою пещеру, чувствуя приятную усталость от сытости и счастье оттого, что сон уже близко. Всё его существование - это сон.

Сколько прошло времени с их последнего бодрствования? Он не знал. Что такое время, когда ты живёшь уже целую вечность и впереди у тебя тоже целая вечность. Вечность, поделённая на короткие моменты жизни и бесконечные провалы в сон. И в этом состоянии он ничего не чувствовал, не видел сновидений - во сне он не жил.

В промежутках между короткими периодами бодрствования одно только чувство владело им – чувство голода. Все желания заключались только в его утолении, для того, чтобы вновь оказаться по ту сторону небытия, вновь присесть на корточки в непроглядной темноте сухой пещеры, завернуться в крылья, как в одеяло, и заснуть. У него не было прошлого, у него не было будущего, у него было только здесь и сейчас. У всех у них, спящих в пещере, было только сейчас, никаких воспоминаний об оставшемся в прошлом. Только сон и голод, заканчивающийся насыщением. Замкнутый круг, привычные действия, соседи по пещере. Каждый сам по себе. Независимые друг от друга. Связанные навеки друг с другом.

Внизу по тёмной улице прошли несколько человеческих детей. Эти его не интересовали: от них никогда нельзя было подзарядиться в полной мере – слишком маленькие, слишком шумные... Да и всей полнотой вкуса они ещё не обладают. Человеческие дети видятся ему тусклыми красноватыми силуэтами, он же ищет человека, ярко светящегося в его внутреннем зрении. Человека, которого переполняют эмоции.

Человеческие эмоции – единственная его пища, его способ прожить ещё год до следующего пробуждения.

Он не хочет охотиться на девушку, которая искрит оранжевыми огнями, тем более что она не одна: громко крича и размахивая руками, она что-то гневно говорит сидящему с ней рядом тусклому, почти не оформленному свечением парню. Быстро возникающие чувства и эмоции сильны, но недолговечны. Они не подходят ему.

Вот старик светится ровным жёлтым светом. Его свечение лишено волнующей пульсации. Все его переживания давно приобрели вид привычки и «съесть» их с него будет очень тяжело. Такие заскорузлые эмоции не волнуют его.

Он садится на высокое дерево и, закрыв глаза, вглядывается в городок. Люди, появляющиеся время от времени на улицах, все светятся по-разному: тускло, ярко, ровно, разгораясь и затухая, жёлтым цветом, белым, зелёным. Ни один не подходит ему. Он выбрал несколько жертв, которых мог бы выпить, но все они находятся в домах, под защитой своих светильников, один вид которых выворачивает его наизнанку от отвращения.

Наконец он замечает подходящий объект. Он едет в машине, ярко и ровно пульсируя сиреневым свечением. Эмоции сильные и в меру выдержанные, как раз такие, какие ему необходимы.
Никем не замечаемый, он кружит в тёмном небе над машиной, выбирая место и время.

Бесплотной тенью он опускается возле леса и, сложив за спину крылья, смело идёт к дороге. Ему не стоит бояться, что жертва бросится наутёк. Все они видят в нём того, кого хотят увидеть. За долгую жизнь он был в глазах людей и мужчиной, и женщиной, и ребёнком. Каждый повстречавший его видел картинку, нарисованную собственным желанием.

Парень, увидев его, вспыхнул красной радостью, потом почти сразу жёлто-зелёный сноп искр страха, и, только резанув ему по глазам цветным квадратиком, заиграл вдруг всеми цветами радуги. Это было как раз то, что нужно. Он подошёл к нему и вцепился в него: маленький комочек, переполненный чувствами. Он обхватил его тело руками и крыльями для более быстрого насыщения. Он впитывал свою пищу всей площадью соприкосновения их тел, а он всё сверкал в его закрытых глазах и никак не тускнел.

Когда он полностью поглотил сиреневое свечение его несчастной любви и большую часть разноцветных бликов, то почувствовал, что пресытился. Отпустил его и зашагал к деревьям.
Нужно было некоторое время, чтобы поднять в воздух своё враз отяжелевшее тело. Сиреневый цвет не лучше и не хуже остальных. Ему было всё равно – красный, зелёный, жемчужный... Для него не имело значения, от горестей или от радости он избавил очередную свою жертву...

Серый рассвет высветлил небо на востоке. Он возвращался в свою пещеру, как сотни и тысячи раз до этого. Он не помнил прошлого, не знал будущего, для него было только настоящее.

Если хочешь узнать всю ты правду,
Приходи ко мне в полночь, родной,
Я тебе всю поведаю правду,
Ничего от тебя не скрывая.

Я устал тебе врать и обманывать,
Я устал от всего в этом мире,
Я устал, кому-то доказывать,
Что я тоже достоин хорошего в жизни.

Всюду ложь, и обман, и предательство,
Всюду люди какие-то злые.
От чего эти грязь и ругательство
Появились вдруг моей жизни?

Ты не говоришь всей правды,
Которую я слышу от тебя,
Её в чём смысл заключался?
Я так понять и не смог.

Ты говорил, что ты убийца,
И ты не тот, кто нужен мне,
Но я в тебя уже влюбился
И это не подвластно мне.

Таким тебя я полюбил,
Таким запомнился ты мне,
Родной и мой любимый,
Ты всем мне стал в один момент.

И жить с тобой мне так опасно.
Безумно страшно, ну и что?
Мои-то чувства неподвластны,
И это жизнь, а не кино.

И что нас ожидает дальше?
И как судьба начнёт творить?
Но точно знаю, что люблю я,
И жизнь хочу с тобой прожить.

Под сердцем есть у меня тайна,
На рот замок, молчать должен!
Сейчас не время, точно знаю,
Но он не лишний... плод любви!

Теперь отныне, мой навечно,
Ты здесь останешься со мной!
Но тайну жизни, не раскроешь,
Ты, просто знай, что я с тобой!