Моя мечта - фонарь...

У Вас есть заветная мечта? Какой, однако, глупый вопрос. Конечно, есть. Она крепко и надёжно живёт в каждом человеческом пульсирующем комочке – двигателе жизни, в сердце. В потаённом уголке каждой души, независимо от того, в светлой или тёмной. Она смертельной хваткой держится за своё место, вытесняя тем самым временные желания, которые по сравнению с ней – ничто, пустое место. Но давайте подумаем, если не говорить прямо, что она собой представляет, что в неё входит, как Вы можете её охарактеризовать? Как она выглядит? Как закат цвета фламинго иль как восход цвета чайной розы? А, быть может, как утренний непроницаемый белоснежный туман или как яркие крохотные лучи солнца, пробирающиеся через хмурое, мрачное небо, затянутое серыми грозными тучами в непогоду, ураган, метель? Или же как карточный домик, такой нестабильный и легко разрушимый? А какой у Вашей мечты вкус? Что вы чувствуете на кончике языка? Быть может, он опьяняющий, как свобода для заключённого? Иль возможно терпкий, как самое лучшее французское вино? А быть может горький, как сама полынь? Или же у неё нет вкуса? Но такого и быть не может! У каждого она имеет свой индивидуальный, неповторимый, ни на что не похожий вкус. Но является ли Ваша мечта той самой, которой так не хватает для полного Вашего счастья? Ведь мы так часто заблуждаемся! Думаем, она то, что надо, то чего так не достаёт, вот исполнится она и настанет для нас рай на земле. Спешу Вас разочаровать, такого, увы, не бывает. Всегда чего-то да и не достаёт, не хватает. Мелочей, деталей. Вроде бы не таких значимых, но всё же... Говорят ведь, наша жизнь складывается именно из них, быть может и наше счастье – тоже?

А вы когда-нибудь задумывались о том, быть может, лучше Вашей заветной мечте и вовсе не сбываться? Ведь тем она и прекрасна, что недостижима, невозможна. Но, как известно, запретный плод всегда сладок. И у меня тоже была мечта... Так спешил... И опоздал... Её украли... Вы все нагло вырвали мою мечту из моих сильных и нежных рук...

Моя мечта - мой погребальный костёр. Яркий, захватывающий. Пышные, закрученные языки пламени зелени, лазурный дым неба и прозрачно-голубая зола моря. Я сгорю на нём.
Я понял, что эта тоска отпущена без расчёта на мои силы. Я хочу быть там, где я есть.
Сегодня, стеклянным взглядом всматриваясь в тёмно-серую дымку, уродующую безупречную линию горизонта, очерчивающую границу странно притихшего моря. Протягивающийся в море палец песчаной косы, дыхание прибоя, неустанное движение волн. Промозглый, лишившийся силы тепла бриз.

Оставалось сделать последний шаг, чтобы исправить все ошибки. Всего один шаг и всё закончится. Я должен был почувствовать облегчение, но сердце сдавливал невыносимый груз. Я обернулся, не обращая внимания на кровь, разбрызганную по стенам лаборатории, не замечая мужчину, пахнущего дешёвым виски, я уже не чувствовал стальных когтей, рвущих меня изнутри, этих монстров пытающихся прогрызть себе путь наружу. Я обернулся, чтобы взглянуть в его глаза. Мне просто нужно было его прощение.

Дойдя до конца, мне так захотелось вернуться в начало, чтобы пережить всё ещё раз. Ещё хоть раз сразиться с ним бок о бок! Но сегодня был наш последний бой. И ничего нельзя вернуть назад.

Когда-то я вытащил этого мальчишку из Ада, взвалив на его плечи спасение всего мира. Тогда я ещё не знал, что сполна поплачусь за это. Валера отнял у меня многое, сбил меня с праведного пути. По милости этой заносчивой и гордой личности я стал падшим, от меня отвернулись ангелы, и мне пришлось идти против тех, с кем я сражался на одной стороне. Но взамен он подарил мне нечто иное. Свободу, такую сладкую, схожую с грехом. Я был волен выбирать свой путь и отчего-то выбрал дорогу гомосексуализма.

Может быть, это было от того, что я просто не знал, что мне делать. Сотни лет я верил в Иисуса и выполнял приказы, не задавая вопросов. И в какой-то момент у меня отобрали эту веру, оставив вместо неё колющую пустоту. Тогда я и стал настоящим падшим ангелом. Потерянный и опустошенный я приходил в полуразвалившийся дом, насквозь пропахший кровью, порохом, бензином и алкоголем. Меня встречал пропитый мужчина в потрёпанной одежде с руками, изрезанными шрамами. Двое мальчишек наливали мне горький едкий виски в мутный стакан, находя в этом напитке успокоение. Валера подарил мне дом. Он впустил меня в свою семью. Двое отчаянных братьев, потрёпанный жизнью мужчина и я, падший ангел, сбившийся с пути. Мы стали одной семьёй.

Я всегда знал, что смогу прийти к Валере, как бы не поиздевалась надо мной судьба. Знал, что он может послать меня к чёрту и назвать «ангельской задницей», но перезарядив дробовик, он хлопнет дверцей «BMW» и помчится мне на выручку.

Он чаще просил, чем помогал. Но ведь это же, Валера. Мой брат. Как странно было стать привязанным к хрупкому человеку, державшему винтовку с малых лет. Человеку, созданному с низменными потребностями. Просто человеку. Но отныне, где бы я не находился, на земле, на небесах или в аду, я не был больше одинок.

Родной голос, звучавший в моей голове, заставлял броситься на зов. Помочь, спасти, не дать погибнуть. Или просто поговорить. Я редко рассказывал ему о том, как мне плохо. Для меня всегда важней было, что он скажет мне. И он верил в меня, в мою силу, в мою правильность. Я так не хотел разочаровывать его.

Оказываясь в дешёвых барах, полными падшими женщинами и потерянными мужчинами, я вспоминал его. Я знал, что где-то за сотни километров он тоже сидит в каком-то заведении с братом или спит в убогом номере на жёстких простынях.

Он показал мне, что счастье не там, где ищут другие. Оно не в красоте или роскоши. Оно даже не в стабильности. Оно в семье, любви, свободе, дружбе. Я был счастлив, слушая урчание автомобиля, пересекая полстраны, чтобы убить какого-то неверного. И я более не желал возвращаться наверх, ставшим для меня чужим. Наш дом там, где нас ждут и поддержат. Где в нас верят.

Я не знаю, в какой момент, я доверился неверному больше, чем брату. Почему, стоя рядом с Валеркой, я отправился вслед за деньгами выродков? А ведь надежда тёплым огоньком тлела в моём сердце, что сейчас он просто почувствует, что я рядом и позовёт меня. Что закричит, обругает и отговорит меня. Делая шаг от Валеры, я будто бы шёл против самого себя, осознанно втягиваясь в эту демонскую паутину. Почему я не рассказал ему сразу? Я боялся, что он осудит меня, разочаруется во мне. Ведь это я должен защищать его, а не он меня.

Всё было как в дурманящем тумане, наполнявшим клубы с продажными мужчинами, в которые пытался затащить меня Валера. Он хотел раскрыть для меня всю земную жизнь, не понимая, что и так показал мне больше, чем кто-либо другой. Я думал, что я справлюсь, но с каждым днём только отдалялся от него. Будто бы запах машинного масла выветривался с моего плаща, возвращая чувство потерянности. Я вновь не знал, во что верить и за что сражаться.

День ото дня я наблюдал за своей семьёй, отгораживая их от демонов. Последнее, что я знал наверняка – я не могу дать им погибнуть. Даже когда все стали сомневаться во мне, Валерик до последнего верил в меня, делая мне невыносимо больно. Я не стоил его доверия, но это всё ещё придавало мне сил. Его вера как невидимый источник энергии подпитывала меня, подбадривая, что я всё делаю правильно. Но чуть проскользнувший призрак прежнего счастья был ошибочным.

Хрупкий мир рухнул, когда он прогнал меня. Я не знал, как попросить прощения, как выразить искреннее сожаление. Я снова сбился с пути. И больше всего я мечтал о том, чтобы всё снова было как раньше. Мотели, секс по утрам, придорожные кафе и чтобы Валера был рядом. Чтобы моя одежда снова пахла перегаром, пережаренным беконом, порохом и бензином.

Сейчас мне предстояло сделать последний шаг, чтобы всё завершить. Секунда, чтобы осознать сожаления обо всём, что я не успел сделать, чтобы понять, что всё могло быть иначе, не предай я небеса. Но я не сожалел. О чём я вспомнил перед верной смертью? Вы может, и посмеётесь, но не райские сады быстрыми кадрами проскальзывали в моей голове. Автомобильное кладбище, где кроме машин покоились и создания ночи, рядом с шатким домом, где царил вечный беспорядок, а банки с пивом появлялись в холодильнике, чаще, чем еда. Продавленный диван рядом с мутным окном и заваленные книгами стулья. Я не вспомнил ни одного небесного сражения. С тёплой тоской я возвращался в вонючие подвалы и заброшенные здания, стоя спина к спине с Валерой. В исписанные странными цветными рисунками подворотни, куда обычные люди не заглядывали. На кладбище вместе с Валерой, чтобы дать время Валерке достучаться до брата. Ни один ангел не вспомнился мне на смертном одре. Никто из них не был со мной рядом перед дверьми Чистилища. Только двое моих братьев и пропитый мужчина, заменивший мне отца. Их улыбки, разочарования, крики и шутки. Мне бы только сейчас услышать: «Всё будет хорошо». И я бы тогда знал, что именно так оно и будет. Потому что я верил. Верил, как никогда не верил в своего отца. И я знал, за что нужно сражаться. За свободу. За семью. За друзей.

Я обернулся, чтобы взглянуть в его глаза. Валера, своевольный гордый мальчишка. Мой добрый друг, мой верный брат. И я останусь верен ему до конца. Я бы умер за него, не задумываясь о себе.

Это и был мой конец, я знал. Я прикрыл глаза, отправляя души обратно в Чистилище. Мне не страшно, и я не сомневался. Мне просто нужно было его прощение...

Всё наше время исчисляется надеждой,
И знаки тёмных демонов падут.
Мы никогда уже не будем как и прежде
Искать на небесах себе приют.

Теперь наш путь во мраке пролегает,
Среди начертанных ловушек и кругов.
Нам крестное знаменье помогает,
И мы пытаемся отбросить груз оков.

Которыми мой брат нещадно связан,
И сердце так сжимают чёрной цепью
Досада и печаль, что он наказан
За то, что жизнь мою поставил высшей целью.

Хоть рядом я, но всё равно бессилен.
Я вижу как он снова умирает.
И вторник этот мне уже противен,
А смертный час всё чаще наступает.

Ну вот среда, и мой вопрос решён.
И пусть на этот раз его спасаю,
Но он всё также на погибель обречён,
И, всё равно, его я вскоре потеряю.