Июль 2020-го...

1. Карлос Руис Сафон

Играет Ангел…
В темноте
над Барселоной пролетая.
Его целует Ветра тень.
И ночь, распутница святая,
танцует с призраком зари.
В туманной дымке акварелей
Дворец…
Чердачный мезонин.
Там книги бывшие стареют.
Читателей далёких след
раздавлен пятками столетий.
Свирелью тешится Авлет.
А  может, это только Ветер!?
И призрака слепая Тень…
LA SOMBRA…

2.07.2020
PS:
Умер 19 июня 2020 года. В 55 лет. В Лос Анджелесе. Далеко от своей Барселоны…

2. Марш-бросок Витебск – Загоряне

Суббота. 11 июля 2020-го.
Поколику никаких загрантуров нонче у нас не предвидится – за что «бардзо дзенькую» вирусу – а через год я и вовсе могу утратить мобильность, любая подвижка даже в границах своей губернии достойна превратиться в событие.
Наташка давно планировала вылазку на «дальние могилки». Оставалось только подгадать сносную погоду и настроение.
Тачанка наша скучает на приколе ещё с прошлого августа, потому и возможности достижения цели скукожились до безальтернативной: автобусом на Езерище, до оптимальной точки по шоссе, а дальше – ножками, ножками! Трёшку с гаком напрямки и километра с четыре в горочки-пригорочки. Мимо заброшенных деревень, пролесков, по осклизлому песочку, вероятно, под моросящим дождичком.
А посему важно было попасть в нужную обувку. Я выбрал испытанные Парижем и Италией белые кроссачи, в меру растоптанные и в принципе сберегающие мои несчастные стопы, Наташка к кроссовкам добавила ботики. Ноша – не шибко и тяжёлая. Рюкзачок. С нехитрым инструментом, снедью и двумя капсулами. Одна – с водичкой на умывку. Вторая – термос с горячим кофиём. Про ботики уже сказал.
Подъём в жуткую рань. В 5.35 отправление с автовокзала. Дабы сэкономить силы, до него – на такси. Обычно поднимаюсь первым, а тут заспал:
– «Володя, вставай!».
Ровно пять. Собраться мне – в пару минут. Синяя, полюбившаяся майка. Тенниска. Обтёртые светлые джинсы. Я – умный! Зря жонка подначивает. Она ж мне другие штаны вправляла: тёмные да тесные. В облип! В них бы я точняком сомлел. Вусмерть!
Умный… С майкой я лажанулся. Ни к чему была. Она ж у меня (подарок!) ладная. Безрукавочка. В форс! Но… Плотная. Не продыхается.
Я ведь как вначале прикинул: майка-тенниска. Пусть дождиком и грозили (к обеду), да в теплынь. За двадцать. А на воскресенье обещали (сбылось!) полный срач: 14 и непогодь. У нас всё лето так: прыг да скок. То прожарит, то продует. В июне неделя была  вся в тридцать. Аж спеклись! А в июль пошло: туды-сюды. Без жары, но с резкими похолодами на день-два. Вот и зараз – когда пишу, среда 15-го – днём до тех же пятнадцати. А вчерась – 21. А с четверга от 22-х, да на неделю до 25-ти. Замолвлю: с прогнозами-прикидами у них там стало получаться. Сбывается в основном.
Значит, за 20 (всех 24 к полудню). Можно и в одной тенниске. Да той, что полегче. Ну, я и… для страховки, под неё ту маечку. А Натаха: Стоять! Ветровку – одеть! – Куды?! Зачем!? – Так от комарья ж!
Ну, да. Не поспоришь… Хотел маечку скинуть – а поленился. Такси с минуты на минуту. А надо пакетик в мусорку поспеть. Костки пахучие преють. Я – за дверь. Справился. А тут и таксон к подъезду выруливает.
Наташка ещё копошится. Кофе допивает (я ж только кашкой ограничился). Стою у подъездной, на кнопочку тискаю. Скакнул-то без ключей. Она – в рупор: Зараз спускаюсь!
Минута, вторая… Тискаю снова. Выбегает – С ключами поркалась. Свои в рюкзак упаковала, пришлось мои (благо в открытую лежали) прихватывать.
На вокзале без спешки. Времени хватило и на новый мост попялиться. Круто! Сам здесь давно не хаживал. По объезду (пока не открылся), ещё и с другого боку чуть глянулось. Не крымский, но всё одно – круто.
Двинулись не шпарка. С небольшим опозданием. А и спешить нам некуда. Назад – скорее всего, этим же рейсом. А он – после полудня, аж в 15 с минутами.
По дороге останавливаемся на каждом приступке: выходят-заходят. Но не тесно. «Лайнер»-то – не стыдно и в Европу! Правда, потрёпанный. Тёща всё беспокоилась: маски, мол, там одевайте. Не заразиться бы! А Наташка боится проворонить место высадки десанта (отскок на Прудок). В Городке переговорила с водителем. Остановится аккурат на том отскоке.
С нами выходит ещё одна парочка. По пути. Но до «горочек-пригорочек». Им – чуть дальше по прямой. До Прудка. На мой прикид: супруги. У Наташки иначе: мама с сыном, а то сестра-брат. С возрастом разбежку уловить можно, но… Ей – в 40. Ему… в районе тридцати.
Потёпали. Женщины признакамливаются. Всё – с наведками на какую-никакую едину спадчыну. Старики-предки, чай из соседних деревушек. Да и лежат многие гуртом, на том кладбище. Савченки… Дед Лёша. Баба Лена… – Ну, это попутчица – о своих. Не в жильцах уже.
Наташка про Марусю вспоминает. Пять лет назад, вчетвером (я – про своих: Тамару Ивановну и Димона) мы к ней завёртывали. Маленькая, сухонькая…Кузнечик. А то – коровка божия. Но уже в следующем – шестнадцатом – померла.
Марусю попутчики знали. Что с хатой? – Да заброшена. Дочка с Городка уже и не заглядывает. А сын… Так ещё в нулевых – того…: повесился. Рядом и лежат (после я и воочию убедился).
Стремлю чуть впереди. Не бегом, но… Ходоки голосуют чуть притормозить. Они – с невеликой, но поклажей, а я – налегке. Наташка рюкзачок, как прикинула, так и не отдаёт.  Только на горках и уговорил.
Осунулся трошки назад. За ними. Иду себе, поглядываю: на придорожь да одаль. А ничего примечательного. Полюшко. Со шныряющими раз по раз буслами. Кусточки. Подлесье. Поглядываю-послухиваю…
Что-то про живность околесную завели. Про волков, моих темников, помянули. Про змей… Надо ж чего, для адреналинчику, из ужастиков нарисовать!
Ягоды…Во что тут люд ходит, что сбирает. Черничку?!… А вот Ваня-один в малину сунулся. А там… – Змеи!? – Кабы змеи…Медведь! Ваня ноги еле унёс. Во как!
Я перцу и подсыпал… Сущая правда! – Намедни, говорю, сон видел. Будто всё по какому-то городу ковзаюсь. Не по Витебску. Может, и Барселона (Сафона начитался!). Да всё по окраинам, по темени да закоулкам. И не один, а с женщиной. Мабыть и не Наташка.
Идём, значит. Завернули кудой-то. Людей – никого. И тут… Медведь! А откуда он в той Барселоне?! А оттуда, откуда и в моих снах. И не медведь, а сама медведица. Тоща. Хистается  из стороны в сторону. Ну, думаю, от греха подальше, отстранюсь. А она – за нами. Да резво так! Тут я и взбрыкнул. Во сне, понятно…
Говорю, посмеиваюсь… А назад мы ещё прикидывали, коли не грязь, так и спрямить. На Кузьмино. Нетушки! – Думаю себе. Там ить поглуше будет. Считай, и лесом кусок. – Обойдёмся на этот раз без мистики.
А не сунулись бы (тем «медвежьим углом»). По любому. Да и в грязь было. Зато и себе здоровее, и медведице той хлопот меньше.
А погода добрая. Дождём особо и не тянет. Но оно, скорее, к обеду обещано.
Вот и выверт. На Загоряне. Выбачайце, Савченки! Да пабачэння, ежели сподобится.
И дорожка нам, уже двоим, в название. Горки такие, что на лисапеде, да ещё в песок, никак не возьмёшь! Наташка чуть пристала. Не столько в передых, сколько отзвониться. Маме. Тут я строптивицу и обезрюкзачил. Уже до самого обратного автобуса.
К 8.30 были на месте. Без приключений. Разве пришлось обходить несколько вымоин. Но сурьёзных оскользаний и заметных крапивных стриков не случилось.
На самом кладбище никого. Кроме нас и, разумеется, навеки здесь упокоившихся. Отхлебнув по рюмке кофе, каждый занялся своим делом. Я – блужданием по неухоженным тропкам между захоронениями и уважительным всматриванием в имена и фотографии на крестах да надгробиях. Раскидано их вкривь да вкось, по взгоркам и впадинам не мало. Сколько ж тут деревень положено!? С пяток, не меньше. Иные уже и сами мхом поросли. Оставив кое-где порушенные избы, да пепелища.
Скоро ведь и кладбище это угомонится. Кроме Прудка, по большому счёту, и собирать сюда уже некого. Однако и свежие встречаются. Только этого года двое, как минимум. Читаю: Жиропарова…Февральская.
А вот, мужчина, 59-го рождения. А под боком – и супруженица его. Годком старей и в прошлом же, девятнадцатом, отошла. Недолго порознь побыли. И не старики ещё! О себе – помалкиваю.
Некоторые могилы вспоминаются ещё с прошлого «свидания». Наткнулся и на рядок Савченков. Тянется с далёких уже 60-х. А есть и совсем древние. Пустые облупившиеся крестики. Просто валуны. Довоенные, а то… Из таких, чтобы и «издревле», и кого признать ещё можно, парочка военной поры (41-42). В догляде, с различимыми ликами.
Фамилии – всякие. Ивановы, Мироновы… Россия-то – рядом. Езерище, до которых рукой подать, на самой границе. А там… Великие Луки, Псков…
Рядом с нами (с прабабкой Ксенофонтовной), по кладбищу – Кулешовы. Ну, эта фамилия вполне спадарская, «пограничная».
Мучная похлёбка (кулеш), сдобренная салом. Хохлам она тоже да спадобы. А словцо… Хоть и унгурского пошибу, да прижилось. Прижилось, да забывается.
С Кулешовыми, в оградке, молодица прывабная. Шарко (дочка…). Фотку на памятнике помню с того пятнадцатого. А легла двумя раньше. Под осень. Наташка рассказывала, что наезжала она сюда (к отцу). Пересекались. Чай и в том году, здесь – по весне. А сгорела в два месяца. Рак. Считай в каких-то 50…
Кладища, кладища… Это ведь, лет через «надцать», запросто зарастёт. Забудется. А по городам… У нас, в Витебске, славная площадь Победы по головам-могилкам уложена. И не одна она только.
А тут… Дерева! Дерева да хмызняк.
Клёны… Большущие! Из стволищ – по три отроста. А этот, считай, напрочь отломило. На коре только и повис. Сам – стволина огромистая. И висит оно, бревно бревном, на одной корке-подпорке не с этого года. А поближе к верши (что по самой земле стелется) по веточкам-деточкам листочки вылезли. Жизнь! Никак покидать не хочет. Пусть и обломок.
Наташка за час справилась. Умылись – из капсулы. Трошки поснедали. По бутерброду с кофиём, да по блинцу с начинкой. Печенюшкой занюхали. Я всё на дерева поглядываю. Над нами… А что – не пойму. Вроде, как ясень. Листочками. Да не совсем…
А метрах в тридцати – великан! Весь бурый. А и листы издалечь, как и у того, что над нами. Ни… Ясень так не вымахает! Хотя…
Подошёл к самому. Глянуть. Эть, твою…– Берёза! Но какова!
А пошто такая неловкость вышла (не мастак я «по древу», однако!)? – Так, во-первых, издали (подслеповат). Во-вторых – бурая, чертяка! От времени. Залишайничала поди. И токмо ежели вблизь, да в самый верх всмотреться – она!
В-третьих – листочки… Берёзу с ясенем попутать – полным чмо оказаться! Ниии… Я – не полное. И не в одной подслепи справа.
Откуда зарился, главный ствол заслонял… Я ведь думал – отросток. И вот на нём, даже с тех тридцати, выцелил те листы, что «в ясень». До верши великана я глазом не достал. Больно далёко-высоко было. А когда подошёл, всё стало на свои места.
Заслонкой был не отросток, а в самый притык к предмету моего интереса выпиравший инородец. А по берёзоньке (снизу оскоплённой, да от веток зачищенной) – ничего инородного. Окромя лишайника.
Не мутант!
Трошки с Наташкой побродили по местам памяти печальной. Гнусь всякую собою покормили. Кусали, но не так, чтобы люто. Завитали к Марусе-одуванчику. И – в обратную. А до автобуса ещё… Страшно подумать! Одна надёжа, кто подберёт.
На самом сходе с кладбища моя парница притормозила (тое-сёе), а я уже и на дорожку высунулся. Чую, чтой-то тарахтит. Наближается. Наташка: «Драндулет!». «Ни – кажу, ещё не узрев сам движок за поворотом – то газонокосилка». Так и угадал! Тарахтелка с кузовцом-ящиком. Дядька-машинист. С Бычихи. На причёс заросшего до одичания последнего приюта командированный.
Потёпали…
Теперь больше с горочки, но не сразу. А ту ходь непролазную, что наискось под Кузьмино, сфоткали.  Там и медведица барселонская меня поджидала! Но я – умный…
А в какой час Наташка намацала, что я, со спины, наскрозь мокрый, уже и не помню. Но намацала. – Ай-я-яй! Застудишься! – Так не студёно же… И ветра особого нет. Чуть дождик свирганул, и ничаво. Прорвёмся!
Да и рюкзак спину прикрывает.
А пошто взмок?! – Маечка! В непродых. А поверху… А ещё и рюкзачок. Вот и взопрел.
Однако ж тёпаем. Невспешь. Наташка всё маме вызванивает. Ан не замыкается! No connection. Пока, наконец, Димон до нас не прорвался. Тут и Тамару Ивановну запеленговали. Притормозили. Перекинулись.
Идём дальше. Фотограф мой красоты отслеживает. Цветочки розные. Вот поле в ромашку. Вширь! Под самую пролесь.
Въявь оно шиковней. Так то ж – с мобилы! Наташка настоящий аппарат мрие. Но это – не «сегодня». У нас в планах крутой ноут. Димону.
А мы (цветики) – вот такие! Как зовут, не знаю. По словарям шарить лень.
А я, что назвать не ведаю, всё люпином кличу. Прикалываюсь!
Люпин!
А вообще я – умный! И главное – зоркий.
Гадёныш (гадючка)! Махонький такой… Это я – не про себя! – А ещё и с песчаником амаль слился. Эмблема! Наташка просмыкала, а я – углядел. Чуть не растиснули прощелыгу.
А так… – ни волков, ни даже зайца не повстречали. Только улитки разомлевшие да эта змейка. Даже пернатых больше насмотрелись уже в ожидании транспорта на завалинке.
Дотёпали. Присели на утлой скамеюшке прямо супротив нашего отскока. По расписанию ждать три часа без малого. До одури! А Наташка хвастает: мозоли! Да на обе ноги. Вроде и обувка надёжная была, а всё – беда…
А пристанок наш не козырной. Так… С боку припёка. Как бы рейсовый мимо не прошелестел! – Предлагаю прогуляться до Кузьмино. Хоть и с мозолями. Потихоньку. Так и время чуть подвинем.
Дошли. Тут и скамейка ладная. И навес от дождя да ветру. И кустики вдоль дороги справные. Можно и попользоваться. Ждать то!..
Берегиня моя сразу же взялась за просушку взмокшего ослика. Всё (до штанов) по очереди посымала, а самого насухо вытерла. Пока просушивались майка да рубашонка, сидел, считай голяком, в ветровке.
Сидим. Созерцаем окрестности. Земли пришоссейные… Небеса кучерявые.
По той стороне, в одаль, стадо пасётся. Ладное. Птички розные порхают: туды-сюды. С нашего бока два ворона понеслись. Один в клюве добычу тащит. Мыша какого выхватил. Несёт, а и те, что округ, довольны. Каркают. А может и от зависти. С оголоду.
Аисты… Один, далёко, за теми деревьями – на столбе устроился. С час не поднимался. Приснул, небось.
Напротив дуб стоит. Точно – дуб! И по осанке, и по листам. Я – умный! Знаю. И Наташка подтвердила. Про дуб, а не про то, что умный.
Тётку наблюдали. Приостановилась. На отскоке, что на те Загоряне. Уже отсюдова, от Кузьмино. Присела. Переобувается. В платок повязалась. Торбу за плечи. Палку добрую в руки. Потёпала.
Она ж, бедолага, не ведает – про медведицу барселонскую. Ну-ну, – себе думаю… А упреждать не стал. Далёко было до отскока того. Не докричать. А так не поленился бы – остерёг. Не сомневайтесь!
Пропала тётка… Знать, судьба ей такая. А может, и пронесёт. Может, та медведица – только моя. Ну, если со мной, по Барселоне, не эта походница там ковзалась. В лицо-то не упомню, а женщина рядом была. Я – про сон свой давешний.
Сидим. Час. Другой… Привстаём, вестимо. Кусточки проверяем. Майки-тенниски, со штырей сдуваемые, отлавливаем. Тенниску, правда, не успел. Поленился.
На дорожку, под Бычиху, поглядываем. Рейс выцеливаем. Ужо и ко времени. Пора бы!
Идёт! «Лайнер». Наташка предупредительная: мобилу настроила. Она так водителя остерегает. Мол, прошмыгнёшь мимо – номер запечатлею. Не пришлось. Загрузились в штатном порядке.
Пассажиров не густо. К пяти (17.00) будем в Витебске. А ещё с четверть часа – и вовсе дома.
Я думал устроиться справа. В первой половине. Но хозяйка перекинулась поближе к баку. И налево. Расселись друг за другом. Наташка впереди – мобилу крутит. То ли высматривает свои рукоделья-орхидеи, то ли кому названивает…
Едем. Всё штатно. И тут… – Уряяя! – Ну, или по-другому, но: выражение решительного восторга. Спросонья подумал бы, что наши гол забили. Хотя, какие там теперь «наши»…
А «уря» – всерьёз. По-настоящему. Димон-то (молнией!) «сотку» по матёме выхватил. Круто! Враз компенсировал недобор по русскому. Считай, в дамки проскочили. А то и в ферзи.
Настроение – выше крыши! Наташка аж подскакивает. Это всё сон мой – с медведицей. К удаче!
Вот, в принципе, и всё. В основном.
Прабабушку Ксенофонтовну (бабу Наташу) приветили. Мозоли схлопотали. Воздухами продышались. Сотку на ЦТ заслужили!
А и надо было всего – повстречаться с медведицей в Барселоне.

15-17.07.2020

ПО ЛЮБИМЫМ МЕСТАМ

3. ПРЕАМБУЛА

Не было бы счастья, да…
Пятнадатого, в нашу радость, перемежаемую с некоторой тревогой («сотка» Димона по математике и ожидание результата по физике), вторгся неприятный сигнал. Уже после 21.00 – телефонный звонок. Наташке. ГАИ.
Оказывается, машинка наша обездвиженная мешает залатать асфальтом площадку, вспученную ремонтом трубопровода. Почивала она тихенько, никого не кусая, почти вечность – с прошлого августа. С краю небольшой стоянки, у самых мусорных контейнеров. А тут – раскопки да закатки.
Делать нечего. Владелица транспорта пообещалась освободить занозную плешь к утру.  С того доведётся толкать (сдох аккумулятор – утечка!).
Вскорости после звонка Таша вышла глянуть, что и как. Место подходящее подобрать и вообще. А толкать – мне да Димону.
Спустя какое-то время вызывает: «Тут ещё дядечка один согласился. Выходи сам».
Уже и стемнело. Дядечка не один. С ним ещё пара инсультников, любопытствующих. Примерились. Я – аж всерьёз.
Не шевельнулась! Колодки «спеклись». На хапок не возьмёшь.
Надо чем-то дёрнуть. Кликнули (то ли дядечка, то ли из любопытствующих) сына. С тачкой. Зацепили под багажник. Выдернули.
Наташка наметила к заборчику, у подъездов. Там почти всё занято, но воткнуть можно. Можно и ручками дотолкать (метров тридцать), поднатужившись. Так и тягач есть!
А дядечка раздухарился. – Зараз я её заведу, с разгона.
Ну-ну! Он-то не в теме (насчёт аккумулятора). А Наташка помалкивает.
Перестроились. Повели с передка… Глухо!
Взялся за гуж… Пришлось нашим спасителям делать кружок по кварталу, чтобы подогнать ладно, к намеченному. А там уже и ручками подвели.
Дядечку, конечно, поблагодарили. Он ить, поганец, и заложил. Гаишникам. Просто давно выглядел (с пятого этажа дома напротив), что наша касаточка завековала, под колёсами путается.
Но: спасибо! И не столько за то, что подсуетился. Он и всё дело нужное подвинул. Когда бы ещё у Наташки руки до этого дошли!? Я ж в этом (ремонтах-продажах) – не помощник. Всё – самой. А времени не хватает. Да и просто – взяться-переключиться.
Теперь – оттягивать некуда. Надо оживлять, а потом, мабыть, и сбывать. Там – с утечкой, морока…
Назавтра, с обеда – как занялась моя рукодельница-мастерица этой справой (аккумулятор подзарядить, а то и завестись с него), так и запропала. А запропала с того, что машинка с подзарядки возьми, да заведись. А завелось, и поехалось. Раскатать решила. К маме завитала. С ней уже – по «Молодёжной», до ближнего кладбища (к бабе Нине, да деду Ивану).
А вчера мы и вовсе к Илье Петровичу в имение пожаловали. В Здравнёво. Сколько уж лет вдвоём не решались. А тут… Пусть и не в Наташкину осень.
Побродили. Пофоткались. Там чья-то свадьба настраивалась. Мы уже и примазаться подумывали. В шутку! Но и так не в обиде: полюбовались, причастились за бесплатно (примазались однако).
А что дальше со внезапно ожившей?! – В среду мои рискнут махнуть в Заслоново. К Тане. А потом, видно будет…

4. «Вот так и пролетит…»

Был подростком тополёк.
Стал дремучим бронтозавром.
Ствол щербатый опалён
жизнетоком лучезарным.
На рогатке вековой
бывшей славы отголоски.
Из собратьев – никого.
Дремлют липы да берёзки.
Супротив трухлявый пень.
Две громадные колоды.
И от них – как будто тень
с лучезарной позолотой.

18.07.2020

5. «О вечном и настоящем»

Река раскинулась. По-блоковски, лениво…
Над ней плывут века.
Плывут расчётливо. Неумолимо.
Наверняка.
А Ты стоишь на камушке-ступени.
Вся в голубень.
Неспешно в зеркале колышет тени
речная лень.
Простор струит незримые флюиды.
А в глубине
лежат рядком базальтовые плиты.
На самом дне.
И эти плиты вовсе не виденье.
Хоть я горазд…
Века плывут и их хитросплетенью
плевать на нас.
На сон реки. На распростёртый камень.
На злобу дня.
А Ты глядишь, не тронута веками,
одна. В меня.

18.07.2020

6. «В цвет герани иван-чай»

Это – мы. Спасибо, Селфи!
Вместе. Оба. У Двины.
За спиной порхают эльфы.
Мы немножко влюблены.
В этот мир. В музей-усадьбу.
В голубые города.
Здесь народ готовит свадьбу.
В раз прикроют воротА.
Может статься и ворОта.
Эх, Настасья! Выручай.
Альвы, цверги, сефироты.
В цвет сирени иван-чай.
Я сегодня шибко умный!
Подружился с головой.
Различать могу на клумбах
чай с геранью луговой.

19.07.2020
PS:
С этим («походным») гербарием, что вышло… Посылаю «сказку» (с цветочками) Ксюше. Она: Я один знаю. – «Люпин», значит. – Сиреневенький. Герань! У меня – в точь такая. – В Шутах, значит.
Я: А Наташка порешила, что это – иван-чай.
А оказывается, они (обе) правы. Просто иван-чай я забыл в текст свой впечатать. Потому они и говорили – каждая – о разном. А так я, конечно, умный!

7. «Аполитичное»

День проходит без «политик».
Вечер. Лёгкая гроза.
Знаю. Где-то будут митинг,
забастовка и буза.
Десять дней бурлит Хабаровск.
Люди жаждут перемен.
Не по-детски дышит август.
В ухо каркает Roven.
Власть у карликов. Не слышат.
Звон величия в ушах.
Путин сник, и едет крыша
на харизме Лукаша.
С ним в союзниках Киркоров.
Лижет руки душка Стас.
Знаю – грядет. Грядет скоро.
Скоро вожжи сам отдаст.
«Не дождётесь! Он – железный» –
уверяет секретарь.
Крыша едет на харизме.
Лживый рушится алтарь.
Но сегодня – без «политик».
Только верши и футбол.
Шепчут шорохи: «Молитесь!».
Ворон вторит: «Nevermor…».

19.07.2020

8. «К необъезженной Испании»

Мадрид. Размах музея Прадо.
Немое шествие эпох.
Ключи от рая. Крышка ада.
Кастильский пыточный сапог.
Сапог, конечно, не подарок.
Могли и сразу на костёр.
Горят огни музея Прадо.
Толпа паломников растёт.
Кому-то ближе Сдача Бреды.
Другим – вальяжность томных Мах.
Монархов пышные портреты.
Святая паника в умах.
Эпох потешные парады.
Веласкес. Призраки менин.
Зеркальный лоск музея Прадо
зевак настойчиво манил.

21-22.07.2020

9. «Одна, но пламенная страсть…»

Я знал одной лишь думы власть,
Одну, но пламенную страсть:
Она, как червь, во мне жила.
Изгрызла душу и сожгла.
(М.Л.)
-----------------------------------------

На штурм идут домохозяйки,
метлу сменившие на меч.
Тиран закручивает гайки.
Грозится армию привлечь.
В глазах темнеет от валькирий.
Кругом раскольники. Враги.
Повисли каменною гирей
на вые смертные грехи.
А он старел. Синели пальцы,
сжимая судорожно жезл.
Ночами снились жуткий карцер,
майдан в кромешном мятеже.
Труба Каддафи. Тень Хусейна.
В судейской мантии Гончар.
А тут ещё – домохозяйки!
Маразм стремительно крепчал.
В пылу накручивал «активы».
Плодил полки силовиков.
И власть алкал неукротимо,
слепым безумием влеком.

26.07.2020

10. «Ничего против Лермонтова!»

Белеет парус одинокий,
Как лебединое крыло,
И грустен путник ясноокий,
У ног колчан, в руке весло.
(А.Марлинский (Бестужев))
-----------------------------------------------

Опять крылом белеет парус,
небес лаская окоём.
Покоем вынянчена ярость
у одинокости-вдвоём.
От правды счастия немного.
Но всякой норме вопреки
восторгом теплится тревога
простой бестужевской строки.

28.07.2020
PS:
Тяжбы вокруг «переклички» Лермонтова с Марлинским (А.А.Бестужевым) начались, по крайней мере, с прошлого века. То, что четырнадцатилетний Михаил (начинающий!) заимствовал из «Андрея, князя Переяславского» целые строфы, говорит лишь об увлечении неизвестным (1828 г.) автором и поисках-упражнениях юного неофита. С «Парусом» – куда интереснее! Во-первых, при жизни не печатается (хотя в рукописном варианте сей шедевр – без оговорок! – не мог не дать о себе знать). Во-вторых… Два варианта и эволюция знаменитой строки: от «Белеет парус отдалённый» к первоисточнику, с превращением «одинокий» в «одинокой». В-третьих, кликнутый зачин вырастает в иную тему. Вызов – Ответ. Расставание с юношеским увлечением, не чуждым откровенным «перепевкам». С «Кавказским пленником» и «Корсаром».
В прошлые века такие переклички никого не возмущали. Напротив… Развитие темы, её трансформации. Увлекательно! Гвалт стали поднимать лишь с некоторых пор: разного рода развенчатели и «борцы с плагиатом». Обыкновенно – бездарные и ничего в Поэзии не смыслящие.
А с подачи Лермонтова (отнюдь не с Бестужева) «парус» зажил своею жизнью, заговорил… – Фофанов, Катаев, Окуджава, Юлий Ким, Владимир Каденко… Вот и я примазался (а и было уже где-то…).
Пушкин… Его «переклики»: с Державиным, Жуковским… Здесь я «воткнул»: про «одинокость вдвоём» и «От правды счастия немного». В зачин «Моцарт и Сальери» (1830) и в «Пора, мой друг, пора!» (1834). Именно в последнем мне слышится отклик уже на «Парус» (пусть и не напечатанный).

Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит –
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить, и глядь – как раз умрем.
На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля –
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.

Впрочем, ещё в 1821-м у самого А.С. была «Идиллия Мосха». Да мало ли чего (и у кого)…

Слева (к фоткам) – Александр Александрович Бестужев, справа – Михаил Юрьевич. Первый погиб в сшибке с горцами в районе Адлера (1837). Пушкина подстрелили в тот же год в январе. Лермонтова – в 1841-м…

11. «Почти пародия к Лермонту… Однако, метр решительно не тот!»

Ангел Тёмный. Ангел Светлый.
Два заботника Души.
В море Жизни рыщут ветры.
Твердь отверстая дрожит.
Ободряюще-зловещи
потаённые слова.
Волны пенятся и хлещут.
На кону девятый вал.
Тешат-нудят Меценаты.
Льют напёрстками елей.
Упирается кильватер
в профиль адских пропилей.

29.07.2020

12. «Свора»

Поймали Вагнера в лесу.
А он божился, что Бетховен.
Что служит частником, в ахове
каких-то закордонных сук.
Пытали долго чувака.
Пилили Лунную сонату.
В штаны подбросили гранату.
И сшили дело ЧВК.
Теракт не иначе в Дроздах.
В угоду выскочкам и оппам.
Ещё б и их поджарить скопом!
И можно царствовать до ста.
Ему. А мы – цепные псы.
Гаранта верная опора.
«Опричь-кромеш» –
                всем сворам свора.
Зарницы-всполохи Грозы.

31.07.2020
PS:
«Группа Вагнера» или ЧВК «Вагнер» – это неофициальное вооружённое формирование, которое в СМИ порой называют российской частной военной компанией. В разных источниках утверждается, что группа действовала на территории Украины, а затем в Сирии, Судане и Ливии. Также в СМИ говорится, что с 2015 года тренировочная база группы расположена в Краснодарском крае (полигон Молькино).
Название группировки было фактически легализовано в июне 2017 года, когда Минфин США в связи с ситуацией в Украине ввёл санкции против «группы Вагнера» и Дмитрия Уткина, которого назвал её руководителем: в списке министерства организация была названа PMC Wagner и включена в рубрику «Обозначения украинских сепаратистов» (E.O. 13;660 – Designations of Ukrainian Separatists).
Как пишет Deutsche Welle, группа Вагнера не входит в регулярные вооружённые силы России и не имеет юридического статуса на её территории. Военные подразделения ЧВК Вагнера насчитывали в разное время и по различным данным от 1350 до 2500 человек.
По российским законам военные могут работать только на государство. Статья 359 УК РФ предусматривает за наёмничество (то есть за вербовку, обучение, финансирование и иное материальное обеспечение наёмника, а также его использование в военных действиях) лишение свободы на срок от четырех до восьми лет. А непосредственно за участие самого наемника в военных действиях грозит наказание в виде лишения свободы на срок от трёх до семи лет (за те же деяния, совершенные лицом с использованием своего служебного положения, – до пятнадцати лет).
Отметим, что за пределами России могут действовать иные принципы. Так, статус частных военных и охранных компаний зафиксирован в «Документе Монтрё», который подписали 17 стран, в том числе США, Великобритания, Китай, Франция и Германия (Россия в их число не входит). Документ разрешает людям, не состоящим на государственной службе, оказывать услуги по вооруженной охране объектов, обслуживанию боевых комплексов, подготовке военнослужащих и так далее.
В декабре 2018-го во время пресс-конференции Владимир Путин по поводу «Вагнера» сказал следующее: «Все должны оставаться в рамках закона, все. Если есть какая то… Мы можем запретить вообще частную охранную деятельность, но стоит только это сделать, думаю, что и к Вам придут с большим количеством петиций, требованием защитить этот рынок труда. У нас там работает чуть ли не миллион человек. Если эта группа «Вагнер» что то нарушает, тогда Генеральная прокуратура должна дать правовую оценку.
Теперь по поводу присутствия их где то за границей. Если, повторяю еще раз, они не нарушают российского закона, они вправе работать, продавливать свои бизнес-интересы в любой точке планеты».
Как пишут в СМИ, группа Вагнера образовалась из ЧВК «Славянский корпус». Так, «Фонтанка» утверждает, что ядро будущей «ЧВК Вагнера» сформировалось на территории Сирийской Республики.
По данным издания, осенью 2013 года российские менеджеры частной военной компании Moran Security Group Вадим Гусев и Евгений Сидоров собрали отряд из 267 «контракторов» для «охраны месторождений и нефтепроводов» в Сирии, который получил название «Славянский корпус». Но на деле сотрудники этого отряда занялись иным.
«После месячной подготовки в лагере под Латакией вместо охраны буровых установок «Славянский корпус» влип в боевое столкновение с частями «Исламского государства» Ирака и Леванта (ИГИЛ – запрещённая в России организация) и после ранения шестерых своих бойцов отступил. Результатом не то незапланированного боя, не то денежных недоразумений с заказчиком стало разоружение «корпуса» и эвакуация в Москву. Во Внуково два чартера из Сирии встретили следователи ФСБ. Гусева и Сидорова задержали, предъявив обвинение в наёмничестве. Бойцов допросили и отправили по домам, изъяв предварительно электронные носители информации», – отмечается в тексте «Фонтанки».
В том же материале утверждается, что «Славянский корпус» прекратил свою деятельность осенью 2013 года после ареста его руководителей. Бойцы разъехались по своим регионам, а на службу вернулись уже к другому заказчику – своему же коллеге, ставшему командиром с позывным «Вагнер».
Как уже упоминалось выше, руководителем ЧВК считается полковник спецназа ГРУ Дмитрий Уткин по кличке «Вагнер». Как говорят его коллеги, этот позывной он взял после сирийской командировки, так как «повернулся на немецкой теме».
Как отмечает издание The Bell, Уткин – офицер запаса. До 2013 года он командовал 700-м отдельным отрядом спецназа 2-й отдельной бригады СпН ГРУ Минобороны, а после увольнения в запас работал в Moran Security Group и участвовал в сирийской экспедиции «Славянского корпуса» в 2013 году.
В 2014 году Уткин созвал своих бывших коллег в собственное подразделение, которое получило условное наименование «ЧВК Вагнера». С осени 2015 года её деятельность была перенесена в Сирию, где, по утверждению журнала РБК, «группу Вагнера» негласно курировало ГРУ (сейчас – Главное управление Генерального штаба Вооружённых сил РФ).
В 2016 году Дмитрия Уткина заметили на праздновании Дня Героев Отечества в Кремле (причём его опознала по фото гражданская жена Елена Щербинина). Позднее пресс-секретарь президента Дмитрий Песков подтвердил, что Дмитрий Уткин действительно был на приёме в Кремле. «Я не знаю, как он известен. Дмитрий Уткин действительно был, кавалер Орденов Мужества, он был действительно от Новгородской области», – сказал тогда представитель Кремля журналистам.
И спустя примерно месяц в Сети появилось фото командира «ЧВК Вагнера» с президентом России. На снимке ниже – крайний справа

Какое отношение к «Вагнеру» имеют 33 богатыря, захваченных доблестной сворой нашего Грозного Лукомора в ночь с 28 на 29 июля, покрыто мраком. Самого дядьки Черномора среди них, разумеется, нет. Личности прочих установлены. Что это было?! – Скорее всего, очередная часть Марлезонского балета.
Что касается то ли провидческого, то ли режиссёрского дара (скорее, бездарности) самого Жахлiвага, то напомним:

во время посещения 5-й отдельной бригады специального назначения в Марьиной Горке 24 июля Александр Лукашенко упоминал частные военные компании.
– Госсекретарь правильно сказал, что всякие войны сейчас начинаются с уличных протестов, демонстраций, потом майданы. На майдан, если своих нет (у нас маловато «майданутых»), их подтянут со стороны. Это профессиональные военные, бандиты, которые специально готовятся, в основном в рамках ЧВК по всему миру, и зарабатывают большие деньги на провокациях в тех или иных государствах, – отметил президент [он же – главный Провокатор, на всю голову Майданутый].

А по названию можно чуть продолжить: «Свора к своре тянется».
Просто Власть надо периодически менять. Дабы она совсем не Опсовела.
Конечно, если бы эти своры рвали только одна другую, мир стал бы, хоть немного, а чище. Но…