харэ

Мы как провода, перепутанные под вечным напряжением, брошенные на землю и никому не нужные.
Со своими стульями приходят в мой дом и садятся у гроба и плачут, что за мода ходить на похороны со своими стульями по домам.
Вот человек уже успокоился и лежит на небе на перинах, ему все подготовили, а родня и знакомые  своим дождем слез превращает эту перину в бесформенное нечто.
 Человек снова падает в темный тоннель воспоминаний, того кто его оплакивает, пытаясь достучаться.
Харе, хватит ныть, ау!
Вот поэт - оратор встал и несет какую - то чушь, про меня.
Вот друг молча глушит стакан, за стаканом, вот подруга, единственная, кто догадался молча помолится за душу мою.
Кот черный вышел молча из дома и больше сюда не вернулся.
Кто-то захлебывался от слез, кто- то трещал неустанно, покойник лежал в гробу, скрестив руки и ржал.
Иди и впредь не греши, он наткнулся на эту запись вчера, на остановке, там еще были другие граффити и надписи.
Куда они все бегут, нет тут ни хлеба, ни зрелищ.
Покойник не знал куда идти, где просить ночлега и потому он решил вернуться в тело, его оглушил стук о крышку гроба, это родственники кидали горсть земли и глухой звук отдавался эхом и был неприятен.
Вот он обернулся одернутый временем, отряхнулся от земли вылез из гроба и поперся по знакомой тропинке. Единственное желание было выйти из города и отправится в путешествие.
Посетить все те места, о которых он мечтал.

Город готовили к приезду президента, красили фасады домов, раскладывали цветы и венки у памятников, облагораживали клумбы, в песочницы привозили песок.
Построили даже нужники на трассах у пит - заведений.
Поставили палатки и живо стали продавать шашлыки.
Какая - то девочка в коротком платье подошла к президенту и попросила его для города своего построить онко - больницу.
Кто- то увел президента в бок.
И от какого- то удара меня снова вернули в тело.
Я отрыл глаза и увидел крышку гроба. Я понимал, что я не задыхаюсь, не чувствую запаха тления, не чувствую боли, когда себя щипаю, но я не понимал, почему не могу свободно идти туда, куда я хочу.
Вся эта картина с моим выходом из тела и снова в гробу продлилось сорок дней.
А потом меня осенило, что скоро я появлюсь в новом теле и меня не станет совсем.
Я сначала сопротивлялся, мол меня не спросили где я хочу жить, потом я смирился.
Были еще попытки пошариться по городу. Навестить новую семью, посмотреть кто мои родители, а то вдруг алкаши или наркоманы.

Покойник стоял и смотрел на размытую дорогу от глины и покосившиеся кресты, он покинул кладбище и подумал, что лучше бы его кремировали.
Вот перед ним стояла его будущая мать, свет лился во все окна в доме, занавески колыхались от ветра, на столе стояла ваза с цветами.
И тогда до него дошло все игра, все в голове, игра была несложной, умереть и жить.
Жить и умереть.
Работа шла беспрерывно.
Позади него, когда он вышел на улицу дети пинали мяч.
А впереди купол неба разливался светом.
И на город опять опустилась ночь.
Провода больше не режут неба.
И нет телефонных гудков.
В темном тоннели воспоминаний снова зажгли свет.
И роженица мать в роддоме услышала крики своего ребенка.
Харе, хватит ныть, ау!
Сказал ангел, пытаясь успокоить дитя.