Драма посильнее, чем у Ромео и Джульетты

В Освенциме
Узник-поляк, -
Ежи БЕЛЕЦКИЙ
Полюбил узницу-еврейку, -
Цилю ЦИБУЛЬСКУЮ.

Поляк, -
Он мог бы
Как-то, -
Возможно, - выжить.
Она ж
В Освенциме -
Была ОбРеЧеНа
На гибель.

Тому, кто скажет,
Что в любовь не верит, -
Не верит
В сверхестественную
Её силу,
Я говорю:
"Вот, посмотри-ка, -
 Что сделал
 Двадцатидвухлетний
 Влюблённый парень
 В Освенциме,
 РаДи СвОеЙ льюбви, -
 Ради спасения
 Своей любимой.  -

Он раздобыть сумел, -
(В концлагере!), -
Полный комплект
Обмундированья
Офицера-эсэсовца
И с пропуском фальшивым
На имя ротенфюрера
Гельмута Штайнера
Увёл Цилю с места работы, -
(Она работала там
 под надзором капо
 и немки-надзирательницы), -
И вывел её, -
(Вроле, под конвоем), -
Через боковые ворота
Освенцима,
Пройдя проверку пропуска
Охранником*.

Им удалось затем, -
Порознь укрываясь, -
Дождаться прихода
Красной Армии.
Но отыскать друг друга
Им тогда не удалось.
И только
Через 39 лет
Они сумели свидеться*,
Уже имея
Супругов и детей.

Ежи БЕДЕЦКИЙ
Встретил Цилю ЦИБУЛЬСКУЮ, -
Американскую гражданку, -
В Краковском 
Аэропорту
С букеотм
Из 39-ти роз. -
По розе
За каждый, прожитый врозь,
Год...

* - См. нижеприведенное Приложение.

ПРИОЖЕНИЕ.

Анастасия АЛЬПЕР

               
                ЕЖИ и ЦИЛЯ.
               
 
             Ежи Белецкий был одним из тех людей, что нигде не пропадут.

             Ежи Белецкий был одним из тех немногих, кому удалось бежать из
           Освенцима.

             Ежи Белецкий был единственным, кто сделал это открыто, через
           дверь, и в компании дамы сердца.  -

             21 июня 1944 года заключённый № 243 Ежи Белецкий и заключённая №
           29558 Циля Цибульская вышли из ворот Освенцима и, не спеша,
           удалились в неизвестном направлении...
 
             (Ниже я просто привожу (и перевожу) отличную статью агентства
              The Associated Press о Ежи и Циле, опубликованную пару лет
              назад, с моими попутными комментариями из других источников -
              A.A.)
 
 
 
        Чем ближе к воротам, тем увереннее он был, что его застрелят...
 
        21-го июня 1944 года. Ежи Белецкий, переодетый офицером СС, среди бела дня ведёт через концлагерь Освенцим свою подружку - еврейку Цилю Цибульскую.

        Колени его подгибаются от страха, а он при этом с суровым видом твёрдо шагает по длинной, посыпанной гравием     дорожке к пропускному пункту.

        Часовой хмуро смотрит в их фальшивый пропуск, затем долго, кажется, целую вечность пристально изучает обоих – и, наконец, произносит волшебные слова: «Ja, danke» – и выпускает Ежи и Цилю на свободу.


        Узники Освенцима мрачно шутили, что сбежать оттуда можно только через дымоход. Наша пара оказалась в числе тех немногих, кому удалось проскользнуть в боковую дверь.
 
        Двадцатитрёхлетний Ежи Белецкий был поляком, католиком, хорошо владел немецким и пользовался в лагере относительно привилегированным положением
(все «старики» были на относительно привилегированном положении, а в начале-то срока над ними так ещё издевались - A.A)
 
        Ежи в своих воспоминаниях рассказывает, как в 1940-м заключённых поляков гоняли целыми днями вокруг бараков «упражняться» бегом, прыжками, вприсядку, на четвереньках и ползком, как били и заставляли петь бравые песни, как самого Ежи избили до дыры в щеке).

        Вот этим-то относительно привилегированным положением и воспользовался Ежи, чтобы провернуть дерзкий план спасения своей возлюбленной, обречённой на верную гибель.
 
        «Это была большая любовь» – вспоминает ныне восьмидесятидевятилетний Белецкий в беседе у себя дома в небольшом южном городке в 55-ти милях (в 85-ти километрах) от Освенцима (городок Новы Тарг А.А.). «Мы строили планы, как мы поженимся и будем жить долго и счастливо».
 
        Ежи попал в Освенцим в апреле 1940-го, когда немцы по ошибке арестовали его как участника сопротивления.
       (На самом деле он просто хотел сбежать на юг в Венгрию, и его поймали на границе – А. А.)
 
       Ему присвоили номер 243 и отправили работать на склад, где можно было иногда подкормиться.

       (Хотя не совсем так. Сперва они целыми днями «упражнялись», потом рыли канавы на строительстве дороги, потом Ежи работал механиком, где свёл знакомство с немцем и в сентябре 43-го по блату был определён на зернохранилище - A.A.)
 
       Через два года в Освенцим начали привозить евреев целыми поездами.

       Большинство их тут же отводили в газовые камеры Биркенау, - (по-польски -"Бжезинки"), 0 и только малую толику оставляли работать в ужасных условиях – возможность отсрочить смерть.
 
       В сентябре 1943-го Белецкого распределили на зернохранилище.   

 
       Это была Циля – ее только что распределили сюда же зашивать рваные мешки. Так зернохранилище стало местом их частых коротких свиданий, они подружились, а затем и полюбили друг друга.

       В своих воспоминаниях, составленных в 1983-м году для мемориала в Освенциме, Циля Цибульская пишет, что во время этих свиданий они рассказали друг другу о себе вс;, и что «каждая встреча была для нас настоящим событием».               
 
       Цилю Цибульскую, её родителей, двух братьев и младшую сестру привезли в Освенцим из гетто в Ломже, что на севере Польши, в январе 1943 года.

       Родителей и сестрёнку сразу же отправили в газовую камеру, а Цилю и братьев признали годными к работе.   

       Уже к сентябрю двадцатидвухлетняя Циля Цибульская, лагерный номер 29558 на левом предплечье, осталась совсем одна.               
 
       Любовь цвела, - (В статье прямо так и написано,– А.А.), - и Ежи принялся разрабатывать дерзкий план побега.

       (Он, конечно, был влюблен, потому самому бежать ему было ни к чему, он и так неплохо устроился, и дотянул бы до конца войны – как пить дать.
       Марш смерти он вряд ли мог предвидеть, но, думаю, что и это бы выдержал.

       Циля – другое дело, сколько еще она протянет в Освенциме? Да и в любом случае, ваша возлюбленная – узница концлагеря, если вас это устраивает, чего тогда стоит ваша любовь? – А.А.).

       Ежи и принялся обдумывать план побега.

       Приятель-поляк, работавший на складе униформы, добыл для Ежи полный комплект эсэсовской  формы и пропуск на имя ротенфюрера Гельмута Штехлера.               
      (В Освенциме говорили - «организовал». Приятеля звали Тадеуш Сроги, и заняло это у него несколько недель, а до того он ещё несколько недель не мог решиться.

      Кроме того, пропуска были разного цвета, цвет менялся каждые несколько дней, поэтому Ежи напечатал себе в местной типографии разноцветные фальшивки в нескольких экземплярах (!).

      За свой немецкий Ежи не боялся, он хорошо говорил, а разные акценты там были у многих эсэсовцев, и он всегда мог сойти за фольксдойче - A.A.)

      При помощи ластика и карандаша Ежи изменил в пропуске фамилию «Штехлер» на «Штейнер» на случай, если часовой знаком с настоящим Штехлером, и заполнил пропуск, вписав в него, что из лагеря выводится заключённая для полицейского допроса на соседней станции (в Буды).

      Кроме того, он достал немного еды, бритву для себя и ботинки и свитер для Цили.

      Он кратко изложил ей свой план:
«Завтра за тобой придёт эсэсовец и заберёт на допрос. Этим эсэсовцем буду я».
 
      На следующий день после полудня, одетый в украденную униформу, Ежи явился в помещение прачечной, куда перевели на работу Цилю .

      Обливаясь холодным потом, он потребовал у немецкого надзирателя выдать ему заключенную. Иих было двое, – капо и эсэсовка.

      Ежи сказал им, что он из гестапо, дал им бумажку с номером заключенной, и ему привели Цилю.

      До вечерней поверки оставалось четыре часа.

      Затем начался нескончаемо длинный путь к боковым воротам, где дежурил сонный эсэсовец-охранник.

      Колени беглеца сгибались от страха, а ведь он должен был поддерживать горделивую осанку эсэсовца, шагая по гаревой дорожке к свободе.

      Охранник нахмурился, уставившись в его пропуск, и оглядел обоих беглецов. Его взгляд длился, казалось, вечность. Наконец он произнес эти волшебные слова: "Да, спасибо" - и выпустил их на свободу.
 
                Первые шаги на свободе.
 
      Cтрах быть застреленным еще не отпустил: «У меня болел позвоночник, я спиной чуял – вот-вот будет выстрел», - вспоминает Ежи.

      Но когда он, наконец, оглянулся, часовой был по-прежнему в будке.

      Они перешли дорогу, до темноты укрылись подальше в полях в густом кустарнике, и вечером пустились в путь.

      «Идти через поля и леса было очень тяжело, я вообще не привыкла так много и быстро ходить», – вспоминает Циля в отчете для музея Освенцима. -

      Ее цитирует Ежи Белецкий в книге своих воспоминаний «Кто спасет одну жизнь…».
     «Вдали от каких-либо поселений приходилось пересекать реки вброд,- пишет она.- Когда было глубоко, Юрик переносил меня на руках».

     Был момент, когда она больше не могла идти и попросила его оставить ее. «Юрик не слушал и только повторял: «Мы бежали вместе и вместе пойдем дальше», – пишет она, называя Ежи уменьшительно по-польски (Тут вс; совсем просто: Ежи, он же Егор, он же Юра. Но Юрик и Юрочка, как она его называла – ведь по-русски?!)

     Один раз они постучались в чей-то дом, женский голос за дверью спросил по-немецки: «Herman bist du da?»("Герман, это ты?"), – и они пустились прочь со всех ног.

     Другой раз посреди ночи они наткнулись на немецкий патруль.

     Эсэсовская форма не слишком помогла – немцы заподозрили неладное, но Ежи с Цилей опять удалось бежать.

     На седьмой день Ежи решил еще раз попытать удачу, подошел в поле к фермеру и обратился к нему с просьбой: «Господин, помогите мне… я прячусь тут у вас в овсе… я поляк и добрый христианин, бежал из лагеря под Вроцлавом, пробираюсь в Краков. Помогите мне, господин, пожалуйста…».

     Мужик был сперва слегка огорошен, но потом велел Ежи сидеть тихо до вечера и в темноте подойти к его дому.

     Как-то слишком легко вс; это показалось, но через несколько часов Ежи решил, что если бы мужик донес на них в полицию, их бы уже вовсю тут искали.

     Наконец, поздно вечером он решился подойти к дому фермера. Оказалось, что там для него был приготовлен ужин.

     Девять ночей они шли под покровом темноты, пока не добрались до дома дяди Ежи Белецкого в деревне под Краковом (его имя – Ян Маруса – А.А.).

     В том же доме проживала и мать Ежи, и она была вне себя от радости, увидев сына живым, пусть и изможденным после четырех лет в Освенциме.

     Набожная католичка, она, однако, была категорически против его женитьбы на еврейке: «Как вы будете жить? Как будете воспитывать детей?».

     Цилю спрятали от нацистов на соседней ферме (старого фермера звали Черник – А.А.), а Ежи ушел в укрытие в Кракове. Они посчитали, что так у них больше шансов остаться на свободе, но это решение оказалось роковым.

     (Сперва они жили у Яна Марусы, потом у другого дяди Ежи, которого звали Леон Банасяк, потом поползли слухи, и Банасяк предупредил Ежи: «Птички вовсю поют, что вы сбежали из Освенцима, и что Циля – еврейка», – и тогда пара согласилась на время расстаться – А.А.)               

     Свою последнюю ночь они провели в саду под грушевым деревом, прощаясь и обещая друг другу встретиться сразу же после войны.
   
     В январе 1945-го, когда советская армия прокатилась сквозь Краков, Ежи Белецкий покинул укрытие и 25 миль (40 километров) шел пешком по заснеженным дорогам на ферму к Циле.

     Он опоздал на четыре дня, а Циля, не зная, что местность, где она пряталась, освободили на три недели раньше Кракова, отчаялась ждать.

     Она решила, что «Юрочка» то ли погиб, то ли забыл о ней.
(«Бедняжка, она так ждала, каждый день бегала на вершину холма, вс; высматривала тебя.» – А.А.)
 
     Она села в поезд, идущий в Варшаву, надеясь отыскать там адрес своего американского дяди.

     В поезде она познакомилась с Давидом Захаровицем, за которого позже вышла замуж. 

     Они отправились в Швецию, а оттуда в Нью Йорк, где с помощью цилиного дядюшки открыли ювелирное дело.
 
     Давид Захаровиц умер в 1975 году.
 
     Ежи Белецкий тоже завел семью и стал директором училища автомехаников. Он ничего не знал о Циле и понятия не имел, где ее искать.
(в книге иерусалимского историка Катастрофы Мордехая Палдиэля «Праведники Мира» говорится, что Ежи получил письмо от родных с извещением о том, что Циля умерла в больнице в Стокгольме, а Циля в Стокгольме получила письмо из Польши о том, что Ежи сражался в партизанском отряде и не вернулся из боя. Оба письма отправила добрая тетя Черник – А.А.)
 
 
                «Юрочка, это я, твоя Циля…»

     В своих воспоминаниях Циля говорит о том, как все эти годы ее преследовало желание вернуться в Польшу, в родной город, и найти Юрика, если он жив. И, по чистой случайности, ее желание исполнилось.

     (Дальше в тексте «Ассошиэйтед пресс» ошибка, поэтому я лучше своими словами). -   

     В 1982-м году горничная-полячка рассказала Циле, что видела по польскому ТВ передачу о побеге из Освенцима, и что герой передачи – жив- здоров, и что девушку, вместе с которой он бежал, звали Циля Цибульская – А.А.)               

     Циля выяснила номер его телефона, и в одно прекрасное майское утро 1983-го года в квартире Белецких раздался звонок. «Я услышал не то смех, не то плач, и женский голос произнес: «Юрочка, это я, твоя Циля» – написал Ежи в своих воспоминаниях...
 
     Спустя несколько недель они встретились в краковском аэропорту.

     Ежи принес 39 красных роз – по одной за каждый год, проведенный в разлуке.

     Она еще не раз приезжала к нему в Польшу, вместе они посетили мемориал в Освенциме, семью фермера, прятавшего Цилю, и другие памятные им места.
 
     «Любовь вернулась – твердила Циля, – оставь жену, уедем вместе в Америку».

     Она много плакала, когда я ответил: «Смотри, у меня такие славные дети, у меня сын – разве я могу с ними так поступить?».

     Oна вернулась в Америку и написала ему: «Юрик, я не приеду больше».

     Больше они никогда не виделись, она не отвечала на его письма.

 
     Циля Цибульская умерла в Нью-Йорке в 2002-м году.

     Белецкий умер 20 октября 2011 года, когда ему было 90 лет.

     О побеге из Освенцима и своей трагической любви он написал, как сказано выше, книгу «Кто спасёт одну жизнь…»

     В 1985-м году институт «Яд ва-Шем», - ("ИМЯ И ПАМЯТЬ"), - в Иерусалиме присвоил Ежи Белецкому звание Праведника народов мира за спасение Цили Цибульской.

    Отчет о побеге и последующих событиях, хранящийся в «Яд ва-Шем», совпадает с рассказом Ежи Белецкого в беседе с корреспондентом The Associated Press.

иСТОЧНИК:
Статья The Associated Press:
   http:// www.cbsnews.com /stories /2010/07/20/ world /main 6695334.shtml
   Mordecai Paldiel, «The Righteous Among The Nations»


                22 декабря 2020-го года.