Media. Интервью со скрипачом Валерием Карчагиным

КВАРТЕТ — ЯВЛЕНИЕ РЕДКОЕ, НО ОЧЕНЬ ЖЕЛАННОЕ

  Основатель и художественный руководитель «Filarmonica- квартета», концертмейстер Новосибирского академического симфонического оркестра, доцент кафедры струнных инструментов Новосибирской государственной консерватории имени М. И. Глинки — народный артист России Валерий Юрьевич Карчагин — о музыке.

Искусство новых надежд

  Музыкальное искусство — то, что было и будет всегда рядом с людьми — греть их душу, создавая новые надежды, ведь музыка — самое близкое человеку явление. Особо остро это ощущается людьми сейчас, когда непонятно во что выльется и чем закончится нынешняя ситуация. Совершенно уверен, что музыка сохранит и нас, и все основные ценности культуры для будущих поколений. С одной стороны, она абстрактна — для каждого несет нечто свое, но с другой — она абсолютно конкретна в высказывании и восприятии, притом что ее нельзя объяснить словами. Лишь музыка способна вызывать совершенно фантастические ощущения, оказывая огромное влияние на натуру человека, на его эмоциональную сферу и мировоззрение. Еще одно очень интересное свойство музыки: исполнения не могут быть одинаковыми, в музыке нельзя войти дважды в одну и ту же реку. Руководствуясь прошлым опытом интерпретаций и более чутким ощущением музыкального сочинения, следующее исполнение будет наполнено новыми открытиями и находками, это неотъемлемая часть музицирования. Не скрою, есть исполнители, которые придерживаются одной интерпретации и не видят смысла что-либо в ней менять, но мне кажется, вехи и этапы жизни всегда привносят что-то новое и увлекательное даже в когда-то сыгранную программу.
  Не всегда осознание музыкантской миссии происходит в процессе творчества, но рано или поздно человек, вступивший в концертную классическую жизнь, приходит к этому. Так, например, в ансамбле каждый осознает себя еще и по своему голосу — у каждого есть сверхзадача, свое особое мировоззрение, которые складываются в единый художественный результат.

Главная партия — скрипка

  Выпустившись из музыкального училища, я поехал в Москву —поступать к Нелли Ефимовне Школьниковой — лауреату первой премии конкурса Маргерит Лонг и Жака Тибо в Париже, ученицы Юрия Янкелевича. Я был одобрен в своих намерениях учиться у нее, и некоторое время она со мной занималась, но, когда пришло время поступления в институт имени Гнесиных, я узнал, что она покидает Россию, переезжая в Австралию. Нелли Ефимовна предложила мне пойти в класс Халиды Самиулловны Ахтямовой — ученицы Давида Ойстраха. Общение с ней доставляло огромное удовольствие, она была тем человеком, который не закрывал своего класса для других коллег-профессоров, поэтому во время обучения я брал уроки у замечательного скрипача и педагога — Леонида Израилевича Полееса. Он работал концертмейстером вторых скрипок в московском камерном оркестре. Благодаря Валентину Александровичу Берлинскому появилось понятие «виолончелиста квартетного направления». Учиться у него и слушать его в концертах было необычно и интересно, он обладал свойственным только ему особым музыкантским посылом и звуковой инициативой, которые были крайне важны для фундамента ансамбля — его баса — виолончели. По прошествии времени мне удалось пообщаться с его коллегой, потрясающим человеком и редким музыкантом — Дмитрием Шебалиным (сыном Виссариона Шебалина), который долгое время исполнял партию альта в квартете имени Бородина.
  Можно сказать, что в Москве жизнь для меня была разнообразна, и немаловажное значение имело общение. Студенчество — один из самых успешных периодов, связанный с ожиданием серьезных побед на профессиональном поприще, и даже служба в армии тогда оказалась очень событийной.

Время первых — время квартета

  Не было чаяний, что нас — квартет Filarmonica — услышат и сразу же полюбят. Нет, это длинный путь. Как говорил Дмитрий Шебалин, «важно, сколько километров вы прошли по сцене».
  В квартетном музицировании даже малейшие изменения приводят к «глобальному потеплению»: как погодное изменение в один градус вызывает необратимые последствия на планете, так, если меняется кто-то из членов коллектива или приобретается новый инструмент, трансформируется и звучание квартета.
  Создание ансамбля как постоянного коллектива — явление редкое, но очень желанное. Каждый профессионал-инструменталист представляет собой особый мир, каждый должен знать, что он делает. Мы в квартетном жанре должны совместить все это, чтобы через постоянные поиски прийти к единому результату и единой интерпретации.
  Для квартета написано огромное количество прекрасной музыки. Почти все значимые композиторы оставили в нем свой след, современные в том числе — я имею в виду и Губайдулину, и Шнитке, и многих других. Но Гайдн, Моцарт, Бетховен — композиторы-основатели, они всегда будут поражать своими творческими находками.
  Квартет — жанр, которому подвластна стилистика рока, джаза, классики, транскрипций. Любопытно и замечательно сочинение Йозефа Гайдна «Семь слов Спасителя на кресте» для струнного квартета. Гайдн был все-таки светским композитором, он работал при дворе князя Эстергази, который заказывал в основном симфонии и ансамбли, но также Гайдн писал и по заказу аббатства, хотя официальным инструментом на службах оставался орган. С одной стороны, читаются библейские слова, а с другой — звучит музыка. Примечательно, что слова произносятся обособленно. Гайдн проследил характер произошедшего: то, как совершается общение казненных разбойников с господом, эмоции, что над ними довлеют, и ответ Иисуса — все это донесено музыкой. На мой взгляд, музыкальные связи здесь совершенно чудесны. И слушатели тянутся к действительно серьезному и правдивому, к тем музыкальным событиям, которые происходят здесь и сейчас: чудо музыки заключается в том, что она рождается при публике и исчезает, к концу концерта оставаясь лишь в воспоминаниях, и больше этого никогда не произойдет ни у кого в жизни — ни у музыкантов, ни у слушателей. Счастье, когда есть возможность играть, исполнять ее, получая от этого радость и вдохновение.

Найти близкое в неизведанном: квартеты Шостаковича

  Мне кажется, музыка Шостаковича жива тем, что она обладает языком, который обобщает многие явления, но некоторые люди хотят притянуть к ней и социальный подтекст, и тяжелую художественную жизнь Советского союза. Шостакович по этому поводу тоже неоднозначно высказывался, естественно, завуалированно, но так или иначе его творчество воспринимают как критический взгляд на существовавший тогда сталинский режим, несмотря на то, что власти и политические работники его поддерживали и берегли. Квартеты Шостаковича — это очень личностная ситуация для каждого музыканта. Думаю, здесь многое открыто и квартетом имени Бородина, и коллективами, которые серьезно занимаются жанром — у них присутствует ясное восприятие его музыки. У меня в свою очередь сложилось вполне определенное отношение к Шостаковичу, выходить с его сочинениями на сцену — всегда очень волнительно, это требует повышенного градуса исполнения. Когда мы только начинали играть в Новосибирске квартеты Шостаковича, говорили даже о слышимой связи с современной музыкой, потому как с точки зрения слушателя это всегда любопытно — найти нечто близкое в неизведанном, а когда речь заходит о подобном, то чаще всего подразумевается работа современных композиторов и современная музыка в целом.

Без внешних эффектов

  Самая неприятная ситуация, которая может случиться в жизни музыканта — комиссии и конкурсные прослушивания. Во-первых, это всегда связано с невероятными нервными затратами, а во-вторых — со взглядами должного или недолжного исполнения. Вынужденная оценка по какой-либо шкале или общепринятым критериям, меня, признаюсь, выводит из себя. Это несправедливо по сути, но конкурсы все же необходимы.
  Трагизм положения заключается в том, что музыкантский огонь не вечен, он угасает через некоторое время, исчезает вдохновение и надежда на успех. Музыка ведь понятие временное, так же, как и жизнь музыканта. Несомненно, хочется, чтобы время было более щедрым к музыкантам-исполнителям. Особое значение имеют гастрольные туры: свежие впечатления, новые встречи, при этом музыка тоже становится более интересной благодаря приливу творческой энергии.
  В организационном аспекте не хватает серьезного отношения к нашему искусству. В Москве и Санкт-Петербурге некоторым ярким представителям нашей сферы удалось наладить отношения с людьми, способными помочь и поддержать искусство. По моим ощущениям не хватает событийности — она должна освещаться и подготавливать аудиторию, привлекать и увлекать слушателя за собой. Не хватает понимания ценности музыкального искусства.
  Мы, классические музыканты, работаем без внешних эффектов. Если сравнивать с литературой, то классическая музыка — это высокий жанр. Некоторые люди предпочитают почитать на ночь детектив, и я не скажу, что это плохая литература, но тем не менее жанр накладывает свой отпечаток на все, что происходит.
Мне очень дорога наша публика, ведь люди приходят не просто скоротать вечерок, они вместе с нами сопереживают, делятся впечатлениями, надеются на следующую встречу. Еще не было концерта, чтобы слушатели не откликнулись. Чудесно и то, что они с нами долгие годы.

Концерт: оркестр & соло

  Оркестровое и сольное музицирование — две абсолютно разных области. Если смотреть на оркестр с позиции слушателя, то первое, с чем сталкивается публика — множество людей, где каждый — концептуальная личность, а равнодушных людей в оркестре не встретишь. Второе — это большое собрание инструментов, и здесь звучание каждого имеет весомое значение. Результат совместного музицирования сопоставим с результатом сольного, когда мы говорим о солисте в оркестре. Принято думать, что концерт — соревнование между оркестром и солистом, но так или иначе мы выдаем единый результат — не бывает сто вариантов звучания, бывает только один вариант, и именно он называется «симфонический оркестр». По трудоемкости работа в оркестре сложнее: обширнее репертуар, гораздо больше и разнообразнее репетиционная работа, а вот профессиональные задачи гораздо легче, чем у солистов. Солист-исполнитель — это хождение по лезвию бритвы, очень опасный и невероятный энергозатратный вид деятельности. Дорогого стоит, когда солист способен благодаря своей энергетике и таланту увлечь и оркестр, и зал, и дирижера. Звукоизвлечение голоса в симфоническом оркестре в этом смысле более демократично: его не нужно отстаивать, но необходимо внедрить в общее звучание. И, кстати говоря, аплодисменты между частями, как мгновенный отклик, даже когда слушатели проинформированы о том, что прерывать цикличность одного сочинения нежелательно (а они все равно идут на этот риск) — приятны и ценны.
  Когда во главе оркестра стоит дирижер с хорошей школой — это открывает многое для музыкантов. Не всегда композиторский подтекст, истории, повлиявшие на создание того или иного произведения, музыканту необходимо знать. Музыка не должна быть привязана к ситуации или событиям. Для меня она — воплощение представлений и ощущений, мыслей и чувств.

Беседовала Маргарита Мендель
частный журналистский проект notes Musica opus

Фото из архива Валерия Карчагина