9 мая. Набросок

 
Смешно сказать, но мы не знаем,
всей этой правды не поймем.
Для нас с Девятым долгим маем
оставленный не связан дом.
Не мы на чемоданах спали,
Ташкент не нас в себя впустил.
Мы, может, что-то потеряли?
Приобрели? О тех, кто жил
и вдруг погиб, ни сотой доли
ничей язык нам не сказал.
Страна оправилась от боли
и восстановлен тот вокзал,
где выл двухлетка.
Бессловесный,
он голод описать не мог
и от особы неизвестной
вцепился в сахара кусок.
Нас по ушам рассказ не лупит
в эвакуации детей.
Лапшу считали в жидком супе
и вымеряли, чья длинней.
Когда мне кто-то очень умный,
очки поправив на носу,
меня не слушая, вдруг шумно
про Черноморскую косу
начнет втирать, как искушенный
премудростью седой стратег
(войной не слишком обожженный),
мол, зря остановили бег,
мол, надо было гнать их дальше,
сильнее досадить врагу,
я слышу много всякой фальши,
но возразить я не могу:
что может знать какой-то мальчик
про Брест и Курскую дугу?

Пока оправдывать готовы
бесчеловечных и слепых,
еще не раз раздастся снова
голодных крик и бред больных.
Обречены на белом свете
мы вновь перебирать старье.
Война гарцует по планете.
Кто остановит бег ее?

2001