Альбом

 Прежде чем ставить стихотворение, хочу рассказать об истории его написания. В августе две девушки ходили по Ленинграду, возвращаясь  из водного похода по Карелии. Ходили по Невскому и говорили о том, что хорошо бы где-то чаю попить, деньги были потрачены, небольшая сумма оставлена для покупки продуктов в поезд на всю компанию, а в  местных кафе на Невском проспекте    было дороговато. Одеты девушки были по - походному, в капроновых анораках и таких же брюках. На улице, перпендикулярной Невскому торговали с лотка овощами и фруктами. И девушки решили подойти посмотреть. Пожилая дама с очень прямой спиной и  в одежде начала 30-40-х годов, и соломенной темной шапочке с небольшой вуалькой,  обратила  на себя внимание. Она набрала овощи  и фрукты (лук, морковь и яблоки) в бумажный пакет из плотной  светло-коричневой бумаги и так же  немного картошки в красную «авоську». Женщина была довольно пожилой, но шла как-то очень прямо, ставя  ступни с некоторым разворотом наружу,  по – балетному. Девчонки пристроились сзади за дамой и начали слегка коверкать походку, времени было много, дури тоже. Неожиданно коричневый бумажный пакет разорвался и морковка и лук упали на  тротуар. Дама резко рванула  к рассыпанным овощам, и зацепилась «авоськой» за металлическое ограждение около проезжей части, «авоська» порвалась тоже.
 Безусловно, мы, эти девушки, бросились помогать собирать  овощи, достали свои капроновые сумки, и предложили даме донести ее поклажу до дома. Оказалась, что она живет совсем рядом на одной из ближайших к Невскому проспекту улиц.  Дом был старый и снаружи и изнутри,   третий этаж, длинные лестницы подъезда, высокая деревянная резная дверь с кучей звонков  коммунальной квартиры. Ух! В квартире длинный коридор, запах кухни и туалета. Дама зашла в одну из комнат и с кем- то разговаривала, в том числе о нашем «подвиге», как оказалась со старшей сестрой, потом предложила нам войти в комнату. Там наши сумки были разгружены. А мы, попав в  большую комнату примерно 30 м.кв. с резными высокими потолками и старинной частично резной мебелью из темного дуба, ошалело оглядывались.  Стены в комнате были в портретах и фотографиях. Старшая дама, предложила барышням, то есть нам, попить чаю.  Мы, оглядываясь по сторонам, потеряв дар речи, благодарно кивали. Так мы познакомились с бывшими  артистками балета дореволюционной Мариинки. Старшей было примерно 92 года, а младшей 86 лет. Обе были очень худы, очень прямы, с синими огромными венами на кистях рук. Вообщем, дальше мы сидели за столом, смотрели альбомы с фотографиями в старинных переплетах с красивыми металлическими застежками, пили чай с печеньем и слушали истории про героев  старых фотографий.  Пока не стало темнеть и  мы не вспомнили, что нам пора на поезд. В поезде  до Москвы и сочинялись предоставленные вирши.



                Альбом

 Альбом фотографий старинных,
 Витой канделябр на столе.
 Свет глаз их (нахальных, невинных)
 Потух словно угли в золе.
 Остались лишь только картонки
 В резном переплете стальном.
 Хозяйка со старой болонкой
 Смотреть помогает альбом.
 И гордость ее распирает,
 И силы ей жить придает.
 С достоинством светским взирает
 С картонки желтеющей тот,
 Кто был в свое время героем:
 Богач, офицер, Дон – Жуан,
 Догадки различные строя,
 Я слушаю древний роман-
 Трагедию в духе Шекспира.
 Любовь там рифмуется с кровью.
 Но как хорошо среди мира
 Пить чай вместе с древней любовью!
 Листая альбома страницы,
 Глядеть в незнакомые лица,
 Которые чем-то похожи
 На наших случайных прохожих.
 Хозяйка трясет головою,
 Болонка лениво зевает,
 За окнами ветер листвою
 Веками  все так же играет.
 И боль человечья все та же.
 Все те же мечты и надежды.
 И, кажется, чуточку даже,
 Что мы уже были здесь прежде.
 Что мы уже жили на свете,
 Носили другие наряды,
 Влюблялись наивно, как дети,
 Страдали от ревности яда.
 Устав от страданий - стрелялись,
 Устав от любовий – в окопы.
 И там, как могли, защищались
 От вечных претензий Европы.
 И юность свою, не жалея,
 С гусарством в душе умирали
 За чьи-то чужие идеи,
 За чьи-то чужие скрижали.

 За окнами тихо темнеет.
 И белых ночей отголоски
 Над Ладожским озером реют
 Холодно-кровавой полоской.

 Пора. Провожает хозяйка-
 Ушедшего века свидетель.
 Вагонов зеленая стайка
 Умчит нас. И мы на рассвете
 Увидим другую столицу,
 Кафе, магазины и храмы.
 Забудем альбомные лица,
 Накупим подарков для мамы.
 Вольемся в рабочую гонку,
 За счастьем  да  в очередь встанем.
 И фото далеким потомкам,
 Наверное, тоже оставим.

1982г


 Альбом. Черно-белые фотки.
 Советского времени даты.
 Где юны мои одногодки,
 И живы  войны той солдаты.
 А жизнь такой длинной казалась...
 А вот ведь! И нет человека!
 Альбомчиков  горка осталась
 Теперь уж от прошлого века.
 И юность нас тоже листает,
 Под чай, пирожки и конфеты
 И так же в  свой мир убегает,
 За счастьем, которого нету.
 А боль человечья все та же.
 Все те же мечты и надежды.
 И кажется, чуточку даже,
 Что  мы уже были здесь прежде.
 2008г