Тоцо Ука. История

                О чём старики лапочут?.. Да обо всём,
                дай лишь повод. А и повода  не надо..


       Какая история? Ах да …
Хочу рассказать-те одну историю. Давным-давно как-то, в далёкой Хранции… Хотя, ладно, чего уж там. У нас вон в соседнем подъезде мужик в том году скончался. Так ведь все думали с перепою. Ан нет, на то была своя невесть откуда взявшаяся причина. Мужик тот с виду был не то чтобы неказист, но девки на него не бросались и дружбу он ни с кем не водил, нелюдимый какой-то. Может ему чего в детстве приключили, об том я не знаю, только знаю точно, что всё началось с книжки. С зелёной, ага… Раз он её забыл на лавке, так я вернул. Глянул, конечно, одним глазком, а потом сразу и отдал. Страничку только одну себе оставил, ну такой вот я непосредственный человек, думал пригодится, а так и проболталась. А вот и она. Какая страница? Нет, старуха пришла, а страницы той уж нет давно, хотя… Вот клочок остался, послушай: "Патологические изменения в гладиолусах - недоразвитость цветоч.." - тьфу ты хоспати, то ж совсем другая была. Ну, конечно, как же, сохранится. Впрочем, я тебе и так могу сказать про что книжка, чай мама- папа читать научили. Про воспитание силы воли, во как. Зря улыбаесся. Он как ту книжицу прочитал, так кукушка-то у него и съехала. Там мораль суть такова: нужно, мол, отказаться уметь от прелестей жизни, через это и сила в воле-то. А начал он с того, что стал выбрасывать вкладыши от жувачек, не посмотрев картинку, девушкам вслед перестал смотреть... Вот думаешь легко? По себе знаю, молодым был. И ходил весь такой напряженный, сразу видать воспитует в себе чего. Но к людям относился уважительно, кабы чего лишнего взял – да ни в жись, мухи не обидит, а всё настороже. Вот и пойми такого соседа. Стал я у него потихоньку выспрашивать, потому и знаю. Раньше-то он пил, так вот с тех пор стал недопитое выбрасывать. Слышь, пива бутылочку откупорит, пивнёт, да в сугроб. После и вовсе пить бросил. Люди поначалу хвалили, а потом потихоньку сторониться стали, пужаться. Может у него не все дома. А у него и впрямь, я-то знаю.. Потом стал он вещи свои продавать, те, что волю ослабляли, излишки цивилизации. Продал телевизор, видео, комбайн кухонный, пуховик свой турецкий, ..да много чего. Сперва продавал, а как дело дошло до кроватей со столами, так и вовсе даром стал раздавать, деньги, мол, зло ещё похлеще телевизоров и машин. Работать где-то устроился за натуральный продукт, то бишь пожрать. Ходил почти что в чём мать родила. Мылся, правда, исправно, хотя и без мыла. Блюл, так сказать, чистоту. Придёт, бывало, с бани, да сидит на солнышке, греется. А я, слышь, к нему подсяду, да начинаю выспрашивать: для чего ему это нужно-то всё, ну насчёт воли. А он глянет так на меня сурьёзно, да и промолчит. Может обижался, что не понимаю, а может сам не знал. Редко, правда, отвечал, что вроде как если человек себя полностью контролировать может, то он горы свернёт. Или про то, что свобода человеку нужна, а избавиться от зависимости можно только через эту самую волю. Ага.… Так и жил, выспросит у людей про всякие средства забытые, да ими только и пользуется, где травкой, где водицей. Дом себе построил на окраине. Да не дом даже, а так крышу над головой, как он говорил…. Долго он держался, да вот любовь у него великая приключилась…
          А, в общем, чего уж там, я это был. И всё это-правда…. Ладно, вон уж старуха меня зовёт, заболтался чего-то, пойду.. Какой мужик? А, умер-то?… Да спился, наверное…

(Архив второго тысячелетия)