Октябрь. Костромская идиллия

У камина в дни тихой осени
Вспомнить тянет и тянет меня
Костромские небесные просини,
Свежих озимей зеленя.

Я оттуда вернулся давеча,
Сторговав себе дом на реке.
На земле Костромы и Галича
Стану жить от Москвы вдалеке.

Дом на Унже, судьбою суженый,
Кряжист словно таежный зверь.
Кологривов-Илешов-Унженский –
Вот фамилья моя теперь!

Унжа тихо течет за окнами.
За рекой – край лесистых грив.
Вместо «аканья» стану с «оканьем»
Толковать, как хорош Кологрив.

Зори там – бирюзово-розовы.
Тишью веет от мшистых ковров.
Ярок свет в колоннадах березовых.
Ласков сумрак под сводом боров.

Петухи – вот мои будильники.
Утром встану, закрою свой дом
И по склонам речонки Княгининки
Я с корзинкой пройдусь. А потом

Просушу я грибы беломошные,
Русской печке воздав хвалу –
Ножки белых, на локти похожие,
Шляпки белых размером с валун.

Да, грибы здесь, конечно, роскошные,
Небывалой, волшебной красы…
Только рядом покосы не скошены
Да не сжаты стоят овсы.

А где были деревни людные –
Пустыри, пустыри, пустыри…
Кто виновен? Морозы лютые?
Иль слепые поводыри?

Я пойду на села околицу.
Там на кладбище в толще песков
В тишине сосновой покоится
Гений места Ефим Честняков.

Нам с картин он кричит: Глядите же!
Мир прекрасен как дети, как лес…
Мир Ефимов подобно Китежу
В нашем Илешеве исчез…

Мы в столице лишь лица – не личности.
У камина в избе под Москвой
Я подумал: с Ефимом поблизости,
Может, стоит мне лечь на покой…

2001 г.