Карамзин

Желая отдохнуть от Марф Борецких
и бедных Лиз, он заперся на даче
и сел за написание томов,
в портретной позе чинной и важнецкой
следил, недоумения не пряча,
за странным состоянием умов.

Вот, скажем, голоштанники в Париже
такое учинили окаянство,
что вся Европа ахнула уже.
Дай срок им - подкрадутся ведь поближе
к границам, подадут пример дворянству
в бесцельном и кровавом кутеже!

Следя за дислокацией на карте
врагов, ведомых дерзким корсиканцем,
он пишет меморандум для царя
(письмо по почте доберется в марте),
мол, прав простолюдинам добиваться
грешно. Возьмут - не отблагодарят.

Потомки захудалых однодворцев
покамест лишь орали в колыбелях,
еще не зная участи своей
вождей народов и тираноборцев,
а он уже сред стужи и метели
урок преподавал России всей.

Общественным он сделал достояньем
жар интеллекта, трепетанье сердца -
впредь невозможно с полки их убрать.
Они давно в текучем состоянье
вошли сквозь жилы в кровь живых младенцев
с тем молоком, что накормила мать.

"Промышленность", "природу" и "влюбленность"
не упразднить, побочных слов не тратя,
чей поиск будет долог в словарях.
Он в языке ценил определенность,
в том верный корабля его фарватер.
Слепое обожание царя

простим ему. Он в остальном безгрешен,
и долголетний восьмитонный подвиг -
его нерукотворный монумент,
где не сдается маленький Орешек.
Он вечен независимо от моды
и от расположения планет.

Теперь зима. Приятный щебет детский
родительским сердцам послушать любо.
Потомства цель - века нам удлиннять.
На ветке генерал Снегирь Важнецкий
опять в Орешек гордый метит клювом,
на крепость птичью собирая рать.

24-25.12.16