Не Ставшая Поэтом Муза -12... Перелом времени

  "... продолжение детства Евгения Евгеньевича.
 - В крепости благочестия, среди икон, встречала бабушка самый для неё страшный критический перелом времени, и, полагая, что вражда того мира активизируется в полночь и в полдень, она страдала от этих часов , в эти два часа особенно сильно.
За всю свою жизнь я не запомнил и одного случая, который помешал бы ей этот перелом часа встретить надлежащим, то есть молитвенным образом. ... От моей наблюдательности , конечно, не скрывались её приёмы, вошедшие в систему: так, например, если кто-нибудь при ней произносил  слово "чёрт", она мгновенно бросала любое занятие и, гневно встав, погружалась в медитацию. Когда  она видела открытый графин с водой, с ней делалось нечто вроде судорог, ибо она считала, что нет такого малейшего упущения, коим бы  не воспользовался враг человеческого рода... силы для борьбы с этим потусторонним миром она черпала в довольно частом посещении обители и охотно принимала у себя её представительниц, особенно прославившихся своими подвигами в борьбе с сатаной."

 Маринино:

" Черт жил в комнате у сестры Валерии...
Главными же приметами были не лапы, не хвост, - не атрибуты, главное были - глаза: бесцветные, безразличные и беспощадные. Я его до всего узнавала по глазам, и эти глаза узнала бы - без всего.

Действия не было. Он сидел, я - стояла. И я его - любила.


По летам, когда мы переезжали на дачу, Черт переезжал с нами, верней уже оказывался - в полной сохранности пересаженного деревца, с корнями и с плодами - сидящим на Валерииной кровати...

Во сне:
Купаюсь ночью в Оке. Не купаюсь, а оказываюсь - одна, на середине Оки, не черной, а серой. И даже не оказываюсь, а просто, сразу, тону. Уже потонула. Начнем сначала: тону на середине Оки. И когда уже совсем потонула и, кажется, умерла - взлет (который знаю с первой секунды!) - я - на руках, высоко над Окой, голова под небом, и несут меня «утопленники», собственно - один и, конечно, совсем не утопленник (утопленник - я!), потому что я его безумно люблю и совсем не боюсь, и он не синий, а серый, и жмусь к нему всем своим мокрым лицом и платьем, обняв за шею - по праву всякого утопающего.

Шагаем с ним по водам, то есть шагает - он, я - еду. А другие («утопленники» - или кто? Его подвластные) громко и радостно, где-то под низо'м - во-оют! И, ступив на другой берег - тот, где дом Поленова и деревня Бёхово - он, с размаху ставя меня на землю, с громовым - так и гром не грохочет! - смехом:

- А когда-нибудь мы с тобой поженимся, черт возьми!
...
И вот, однажды, не выдержав одинокого триумфа, уже угрызаясь, но остановить потока - не в силах:

- Мама! Мне сегодня снились... утопленники... Будто они меня взяли на руки и несли через реку, а тот, главный утопленник, мне сказал: «Мы с тобой когда-нибудь поженимся, черт возьми!»

- Поздравляю! - сказала мать. - Я тебе всегда говорила! Хороших детей через пропасть переводят ангелы, а таких, как ты... "


И т.д. Ещё сюда вернусь.