Женщина волка кормит иссохшим телом

Женщина волка кормит иссохшим телом -
Лимузин змеиный ждёт автостоянке.
Алая птица смерти в окно влетела,
Процарапала клювом на стенах - алые маки.

Чья-то квартира - была. Теперь - пустая.
Только на кафеле - след от лапы кровавый.
И за окном - клокочет воронья стая,
И чёрный волк в лицо луне завывает.

В ванне - красное горло - и белый кафель -
Чей-то скелет изломан и обездвижен.
И - гранатовый сок неизбежно капает
Из проржавевшего крана сломанной жизни.

Пора уходить - больше нечего делать.
Скрывать следы я всё равно не умею.
Тело лежит - на кафеле - снежно белом -
Право, при жизни оно казалось грязнее.

Выйти в ночь - руки - вытереть - сухо.
Выкинуть прочь платок - в канавы глотку.
Во имя отца, сына, святого духа -
Падре, молитесь за грешную душу кого-то.

Я не знаю имени - я всего лишь был голоден -
И мне, признаюсь, нисколько не интересно.
Волку приходится жить в человечьем городе.
Значит - охотиться - быть санитаром леса.

Кажется , он был пьян - кровь горчила.
Кажется, он был преступником - пахло порохом.
Алый стручок острого перца чили -
Из его горла консервной банки распоротой.

Падре из церкви, которую мы проезжаем -
Точно спешит вслед за добычей машина -
Простится ли мне, падре, эта чужая
Смерть - во имя отца, духа и сына?

Падре - вы бы такую исповедь приняли?
Я ведь звезда - может быть, вы даже слышали.
Нет, у меня нет христианского имени -
Лишь псевдоним - чтобы писать на афишах.

Падре - но поздно - машина церковь проехала -
Кажется, я ещё пьян от дешёвой крови.
И остывает предсмертного стона эхо -
Где-то в ветвях - воздушным змеем изорванным.

Нет, не каюсь ни в чём - никогда не мог я.
Можно ли каяться в собственной хищной природе?
Женщина кормит грудью чёрного волка -
Шофёр змею лимузина в гараж заводит.

Он лишь ребёнок - ни в чём не виноват он.
Мёртвая женщина волка вскормила грудью.
И он уснёт - и будет спать до заката -
Пока алый голод снова его не разбудит.