Амурская одиссея

1.

Я жизнь свою истратил на зарплату,
тянулся из своих последних сил,
но вырывались те, кто шли по блату,
а честных труд и алкоголь косил.

Казалось, жилы лопнут, точно струны,
нырну в петлю, а дальше - в прах и пыль...
Но сжалился Господь, послал мне шхуну,
отправленную в доки на утиль.

Она лежала, привалившись на бок,
с дырой в борту, как недобитый кит.
Когда б не жалость, на киль плюнул я бы,
списали - и пускай себе лежит.

Глаза боялись, точно в поговорке,
но руки были, всё-таки, сильней!
Облазив трюм, простукав переборки,
я понял:  нет посудины прочней.

На совесть корпус сделали японцы, -
двойной оббив, такой не утонуть.
И от восхода до захода солнца
я плотничал, полста не взяв на грудь.

Мне сбережений не набрать на рею,
ну, разве, на поллитру от тоски...
И от щедрот своих, меня жалея,
давали в долг крутые мужики.

- Построишь, обновишь покрасивее,
и нас с собой возьмёшь, коли не жлоб.
- Не сумлевайтесь, милые, в Рассее
она и я - вам верные по гроб.

Пройдя гряду тяжёлых зим и вёсен,
я понял, что до срока не помру, -
ведь, посвежевши от сибирских сосен,
посудина дрожала на ветру.

Когда спускали с сыном на свободу,
она шла робко, душу бередя,
предчувствуя нутром большую воду
и рёбра поджимая загодя.


2.

Эх, не было печали,
да черти принесли.
Братки уж на причале:
- Обкатывай рубли!

Коробки тащат с водкой
и малолетних шлюх.
А разговор короткий:
- Не лезь, бля, выбьем дух!

На палубе кровища,
в каютах бабий визг,
и по-пиратски свищет
в снастях амурский бриз.

Я раньше б про такое
и думать не посмел.
Уже не знаю: кто я?
Но чувствую предел.

Я сам - мужик, не тряпка,
прижмут - не выйду весь.
Раз нет у нас порядка,
он где-нибудь да есть!

Собравшись всей семьёю,
мы к выводу пришли:
впустую ждать покоя,
пока мы у земли.

Ну, дочь с женой не тронут,
а мне с сынком - аркан.
Да и не все же тонут, -
уходим в океан.


3.

Над нами в звёздах бездна та ещё,
а в бездне вод свои права,
но есть среди людей товарищи,
а в океане - острова.

В бескрайней дали, как в обители,
один, и с Господом на ты,
почувствуешь себя водителем
фрегата веры и мечты.

Мы открывали чьи-то истины,
слова, маршруты и дела,
но мелочью себя не числили,
и не держали долго зла.

Кто жизнь свою отдал на поиски
чужих земель, тому видней:
людей хороших больше, всё-таки,
хоть злых, как пены у камней.

Прибьёт волна к чужому берегу,
и ты, что к дальней цели шёл,
вдруг позабудешь про Америку,
открыв приветливый атолл.


5.

Месяца плывём без суши,
синь - хоть выколи глаза.
Наши ветренные души
превратились в паруса.

Засыпаем у штурвала,
привязав себя сперва.
Попадались поначалу
земли нам и острова.

Всё путем бы, но из мрака
кто-то взял нас на таран,
стих приборчик-навигатор
по прозванью "магеллан".

В смытой карте не отыщешь
ни широт, ни островов,
крышка - рации и тыщи
миль до ближних берегов.

Знаем полюсы планеты,
но какой нам в том резон? -
все четыре части света
укрывает горизонт.

Раз от страха ты не умер, -
полбеды, а не беда!
Откачали трюм, а в трюме
нет еды, одна вода.

Полный голод и безлюдье.
Что страшнее - не поймёшь.
- Ничего, сынок, всё будет, -
утешаю. - Доживёшь!

Нет идей, в желудках пусто,
в перспективе - ни черта.
Добрались уж до моллюсков,
покрывающих борта.

Сыну я сказал: - Однако,
вот попали, ё-моё!
Эх, была б у нас собака...
Мы бы скушали её.

Нас не видят с пароходов,
мимо мчатся корабли.
Остаётся ждать погоды
и известий от земли.


6.

Когда б не божья сила,
живым не выплыть нам.
Пять месяцев носило
нас, грешных, по волнам.

В пустыне волн окрестных -
ни птиц, ни корабля,
и как-то неуместно
вдруг выплыла земля.

Стоим, глазам не верим, -
две тени на борту, -
под киль ныряет берег,
уже прошли черту.

Волна выносит прямо
на самый край Земли.
Да что нам мель, когда мы
полгода на мели?

Вовсю колотит сердце,
мозг сполохом горит,
а здешние туземцы
совсем не дикари!

Схватили нас под мышки, -
съедят иль на потом? -
несут, тряся не слишком,
в приличный светлый дом.

Уходим от могилы,
все выдержав посты,
лежим, не тратим силы,
спасаем животы.

От наших тощих тельцев
отводят прочь глаза.
- За всё заплатит Ельцин! -
я повару сказал.

Едим и пьём в кроватях,
желудки не урчат.
Соседи по палате
от зависти ворчат:

- И мы так есть хотим все
на острове своём!..
- Пока не отъедимся, -
шучу, - не уплывём!


7.

Оклемались - сразу к морю.
Шхуна - вот она лежит.
Ну, теперь уж мы поспорим,
что кораблик добежит

до Амура полным ходом, -
только б ветра в паруса!
А вокруг теплынь, погода,
море, пальмы, небеса...

Поплевали на ладони
и - откапывать ладью.
Киль в песке, зараза, тонет,
мы гнём линию свою.

Тонны выгребли лопаты,
ждёт прилива котлован.
Это что ж, ругаться матом?! -
заровнял всё океан.

Нам сочувствуют туземцы,
взяли шхуну на буксир.
Эх, на что бы опереться,
да рвануть, чтоб вздрогнул мир?

Тщетно тросы тянут с мели
на лебёдки битый час.
Зря мудрили, не сумели.
Видно, суша держит нас.

Ладно, Бог с тобой, корыто,
прирастай к чужой земле.
Сто путей назад открыто.
Может, так оно целей.

Дома ждут, души не чают,
все проплакали глаза.
Да, такие вот бывают
в нашей жизни чудеса...


8.

Вдохнув родного дыма,
ты ощутишь тоску,
но плыть необходимей,
чем ждать на берегу.

Коль жизнь твоя, как камень, -
никчёмен мох на нём!
Менять судьбу мы сами
должны, пока живём.

Нет дружбы постоянной,
но случай поправим:
все в мире океаны
подвластны рулевым.

Спускай корабль в воду,
на страх закрыв глаза.
Ты здесь найдёшь свободу
и веру в паруса.

Чем подличать на суше,
ждать кары в каждом дне,
наверное, уж лучше
покоиться на дне.

Не будь на отдых падок
и лень волною смой.
Дым будет, точно, сладок,
когда придёшь домой.