Остались невредимы хризантемы лепестки

В угодьях внутренних конфликтов,
В полях наивных мечт
Рой сомнений сжирает урожай,
Взращенный полным боли и слёз трудом.
Оставляя жнеца ни с чем...почти –
Лишь чудная сцена насытившейся саранчи,
Мигрирующей на теснящийся рядом утёс,
Где живет старик и его умирающий пёс

В сутулой лачуге со сломанными створками и прогнувшейся крышей.
Он слышит надвигающийся гул и бросается баррикадировать окно,
Затем засыпает крепким сном
До момента,
Как рой покинет небо,
И солнечный луч,
Просочившись сквозь трещину в стене,
Ударит его в веко.

В то время под сгнившим подоконником
В траве растет цветок.
А губитель оставляет потомство
И, падая на землю, умирает.
Пропитывает почву,
Отдает весь сок.

А цветок растет,
Растет бутон -
Его хрупкие стены.
И зреет знание внутри храма
В ожидании спасителя, который
Лицезрит конец и дарует начало.

Этот спаситель - тот старик,
Что живет на горе.
Он - мастер-парфюмер,
Создающий благовония
Для души и плоти людей.

И вот цветок цветет,
В эмоциональной кульминации
Ломая стены храма.
Отдавая свой дар знойному лету,
Изумительные лепестки раскрываются
И колышутся в страстных дуновениях ветра,

Пробуждая рядом живущего человека.
Он выходит на крыльцо и видит
Только что родившееся потомство саранчи,
Стремглав летящее вниз
К вечно живым угодьям жнеца,
Голоду которого нет конца.

Парфюмер кормит своего пса
И, снимая с окон ставни,
Замечает красивое создание в кустах.
Берет ржавый нож
И, срезая стебель цветка,
Уходит со двора

В свою сутулую лачугу
Со сломанными створками и прогнувшейся крышей,
Чтобы создать очередной экземпляр мастерства,
А затем развеять его, думая о своем псе.

Ароматы печали витают на скале,
И воющий ветер несет их ко мне.
Я вижу скоротечные грустные сны,
И, хотя цветок уничтожен,
Я слышу –
Остались невредимы его лепестки.