Раскадровка Рериха. Сын реки

Перун столпом на берегу -
Днесь брама Плача.
В угоду Богу из Богов
К бесам собачьим,
Как зуб из десны расшатав,
Тянули миром.
И Днепр застыл: будь покаран
Раб божий сирый?

Но не случилось - рече волхв.
И Гром не грянул.
Брег опустел - безбожьем гол.
Народ отпрянул,
Лишь оуродь кулачил в грудь
И что-то матом
Вопил, горланил - доку спудь
Врагом заклятым.

А по Днепру майбутня слава
Сплавлялся топленным бревном
Божок без права.
И лишь из логова - закон -
Глядели волки,
Как уходил в последний гон
Перун без челна.

И без салюта блискавиц,
И без борений
С тем Богом от семи седьмиц.
Пропал в смиренье
Перун, преломленный как дуб
Верховным гнётом,
И на кресте дорог-пагуб
Сын Новый употай.


Картина Н. Рериха "Брахмапутра" 01.1945 г (санскрит - Сын Брахма)



"Бабий Яр" Анатолий Кузнецов
(особенно хочется чтобы прочитали официантки из этих новомодных кафе)

 
   Из города часто приезжали газенвагены с живыми людьми,  они
подъезжали прямо к  печам,  и  только здесь включался газ.  Из
кузова неслись глухие крики, потом бешеный стук в дверь, затем
все затихало, немцы открывали дверь, и заключенные принимались
разгружать.   Люди  были  теплые,   мокрые  от  пота,   может,
полуживые.  Их клали в костер. Давыдов помнит, как некоторых в
огне корчило, они вскидывались, как живые.

   Однажды   прибыла  душегубка  с  женщинами.  После  обычной
процедуры,  когда  утихли крики и стуки, открыли дверь, из нее
вышел  легкий  дымок,  и  оказалось,  что машина битком набита
голыми  молодыми  девушками.  Их  было  больше  ста, буквально
спрессованных,  сидящих на коленях друг у друга. У всех волосы
были  завязаны  косынками, как это делают женщины, идя в баню.
Может,  их  сажали  в машину, говоря, что везут в баню? Пьяные
немцы  смеялись  и  объясняли,  что это официантки из киевских
кабаре. Возможно, они знали слишком много. Когда Давыдов носил
их  и  укладывал  в  штабель, изо ртов выходил воздух с легким
храпом, и тоже казалось, что они живые.

   Приезжали какие-то  очень важные чины на  шикарных машинах.
Кричали  на  работавших  в  Яре  немцев,   что  дело  медленно
подвигается.  Людей не  хватало,  и  несколько раз прибывших в
душегубке выпускали, тут же ставили на работу.

   Стали водить за пределы оврага,  в соседний противотанковый
ров метров двести длиной.  Он оказался доверху набитым трупами
командиров Красной Армии --  это заключенные поняли по  форме,
полевым сумкам,  биноклям.  Их было,  наверное, тысяч двадцать
пять --  тридцать.  Посылали раскапывать ямы и  в Кирилловской
больнице.