Россия, Родина, Господь...

     ПРОРОЧЕСТВО

И на земле, и во вселенной
с лихвой и драм, и передряг,
но звёзд потухших свет нетленный
летит, рассеивая мрак.

И будто бы из ниоткуда,
и явленная неспроста,
сияет вновь, как Божье чудо,
земля спасённого Христа.

И явственнее откровенье,
что не погаснет небосвод,
пока сияет свет нетленный:
Россия, Родина, Господь.

И верю я, умолкнут грозы,
ну, а пока - поклон векам
за эти радостные слёзы,
за летний дождик по щекам.

За всю любовь, за все печали,
ниспосланные мне с небес,
за все далёкие причалы,
за мой вечерний благовест.

В земле истлеет лист осенний
и грешная утихнет плоть,
но не погаснет свет спасенья:
Россия, Родина, Господь.

***
Что случилось, где снег в январе,
неужели и тут беззаконье,
кто банкует в жестокой игре,
кто хозяин ваш, чёрные кони?

Старый ворон-крупье или бес
крутят снова рулетку сомненья,
но в Крещенье чистейший с небес
опускается снег, как Спасенье.

Шалью белою на купола,
в сердце – светлой любовью и грустью,
дай, Бог, страждущим хлеба, тепла,
Боже, дай оставаться мне русским.

Не навечно молчание птиц,
я безмолвие это нарушу,
а рядами колючих границ
никогда не спасти наши души!

***
Болит плечо… осте(о)хондроз,
бес потирает ручки плутовато,
а генералы ушлые из НАТО
в Прибалтике решают наш вопрос.

Загадочная русская душа,
а, впрочем, в чём и где она загадка,
в том, что всегда на заднице заплатка,
и, как всегда, в кармане ни гроша.

Не спорю, в НАТО шустрые ребята,
способные совать повсюду нос,
я уважаю Микки Мауса, как брата,
но мне роднее русский Дед Мороз!

ПЛАЧ МАТЕРИ

Ой, да укатилось ясное солнышко,
Ой, да упало оно за высокую горушку,
Ой, да за что мне такое горюшко,
Ой, да кто ответит мне хоть словушко?!
Разлетелись все мои детоньки
По большому по всему белу светоньку,
Улетели птенчики во чужи края,
Чтобы плакала день и ночь одинокая я.
А зачем одной-то мне наш большой дом,
Что я буду одна делать – думать в нём?
Буду ходить по просторным комнатам
Да глядеть в окна пустые, не идёт ли кто там.
Я ли вас не грела, не баюкала ли,
Не кормила что ль, аль теплей не укутывала,
Как растила вас, всё думала-работала:
Это детки мои, это радость моя около.
А теперь мне на старости одной куковать,
Чем же я была для вас плохая мать?
А когда пойду я в большой наш огород,
Некому бурьян вырвать да грядки прополоть.
Сколько было ягоды-то и цветов в нём,
А теперь колючей травой зарастает он.
Заскрипит ли ночью старая калиточка,
Я скорей к окну, смотрю в темь-ноченьку,
Может, то не ветер, а моя кровиночка,
Может, это вдруг сыночек или доченька?
Где вы, где вы, мои глупые детоньки,
Не на счастье раскидало вас по светоньку.
Ты лети-прилетай, сынок, быстрым соколом,
А вы, доченьки сизыми утками,
Да побудьте хотя бы денёчек около,
Ну, хотя бы денёчек с минуткою.
Ой, да проснулось ясное солнышко,
Ой, да согрело высокую горушку,
Ой, да растопи ты ещё моё горюшко,
Ой, да услышьте кто моё словушко
последнее!..

***
Рябина, калина – о чём же мы спорим,
их ягоды с привкусом сладким и горьким,
была бы Россия, была б Украина,
о чём же мы спорим – калина, рябина…

От снега и стужи деревья седые,
как матери наши, тревог не тая,
всё шепчут нам вслед:
«Что ж вы, дочки родные,
Как же вы так, сыновья?!.»

БЕСПРИЗОРНЫЕ ДЕТИ РОССИИ

Мы в бреду сумасбродных идей,
словно в дьявольском пьяном угаре,
растеряли своих сыновей,
дочерей на всемирном базаре.

Вашей правды – на медный пятак,
вы у совести лучше спросите,
как ласкают бездомных собак
беспризорные дети России.

Как ты можешь так жить, человек,
забавляясь в Москве и Лондоне,
когда падает, падает снег
и не тает на детской ладони.

Мы в плену виртуальных затей
променяли под шелест долларов
золотые улыбки детей
на гламурную муть сериалов.

Сколько их - Куршевелей, Багам,
сколько дремлющих там на рассвете,
а в России по тёмным углам
коротают ночлег наши дети.

Что же вы, квартиранты Кремля,
капитаны великой державы,
разве гибельный путь корабля -
это наше последнее право?..

Пусть приснится и вам, наконец,
как клюёт свои хлебные крошки
недоверчивый к взрослым птенец
у чумазой девчонки с ладошки.

Я молюсь, чтоб на Страшном Суде
дети нам эту подлость простили,
чтоб в грядущей вселенской судьбе
беспризорной не стала Россия.

СМЕРТНАЯ БИТВА

Косточки павших ещё не остыли,
но их не скоро найдут,
недруги вновь полонили Россию
И на погибель ведут.

Что же ты смолкла, весёлая роща,
где твой былой разговор,
ветер чужие знамёна полощет
нам на беду и позор!

Где ты скитаешься, славный мой воин,
что приключилось с тобой,
девку ласкаешь иль снова в запое,
или от слёз ты слепой?.

Иль чересчур натерпелся ты страху,
впрочем, к чему тут укор,
если не сохнет кровавая плаха
и разгулялся топор.

Как бы там ни было, все мы под Богом,
время тоску развести
и, помолившись пред дальней дорогой,
русские стяги взнести.

Видишь, сверкают щиты нам удачей,
слышишь, кольчуги звенят,
женщины наши глядят вслед и плачут,
и возвращаться велят.

Времечко, значит, и наше приспело,
поторопи, брат, коня,
русское небо опять почернело,
не сосчитать воронья!..

Косточки павших еще не остыли,
а наш наступает черёд,
вечная битва идёт за Россию,
смертная битва идёт.

         СТАРИКИ

Вот уж год, как от деток вестей
ни плохих, ни хороших…
 –  Дождь прошёл, попасу я гусей,
где, старуха, галоши?!.

Где мой плащ на собачьем меху,
фронтовая фуражка,
глянь в кладовку-то там наверху,
да плесни чего в фляжку.
   
Не перечит старуха ему,
да и что тут перечить,
был контужен снарядом в Крыму,
получилось увечье.

Чай, не изверг и, чай, не сосед,
свой, родимый калека,
ну, находит порою, да след
доживать до скончания века.

А старик офицерский ремень
затянул, взял планшетку,
гуси  –   повод, а он в этот день
должен снова в разведку.

Накрошил про запас табаку,
поглядел  на икону…
Шевелился осколок в мозгу,
лес шумел монотонно.

Враг засады укрыл впереди,
обойдём по оврагу,
ведь не зря под плащом на груди
рядом с орденом Красной Звезды
есть медаль  «За отвагу».

А старуха в домашнем плену,
набираясь терпенья,
то и дело подходит к окну
и, крестясь, ждёт его возвращенья.

      ПРОСЬБА

Как бесы меня водили,
где только ни стерегли,
бежал я, как лошадь в мыле,
дорогами грешной земли.

Кружили, не отпускали,
и пропадала жизнь…
Многая есть печали
в мудрости и во лжи.

Не для себя у Бога –
для сына и для жены
прошу я совсем немного:
пусть будут светлей их дни.

А я свои именины
устрою в глуши лесной,
и веточку от рябины
потом принесу домой.

Наполним, давай, бокалы,
упрямый мой муравей,
хватит сражаться, малый,
с соломинкой на рукаве.

Родина не за горами,
чужбина и та в груди,
обидно, что в этой драме
нас некому рассудить.

По Божьему по закону
идём, не теряя дней,
много дорог есть к дому,
нас выбрали, что трудней.

Я рад огоньку рябины
и своему шалашу…
Прошу для жены, для сына,
а для себя не прошу.

         ПОДАРОК

Крестный дядя мой с деревянной рукой,
но вернулся назло похоронке…
подарил для меня заводного коня,
как звенели от счастья подковы!..

И была у коня грива ярче огня,
колокольчик плясал под дугою,
и скакал я во сне на кауром коне,
чтобы солнце догнать за рекою.

А три дяди других, молодых и больших,
полегли на фронтах поголовно,
не пришлось хоронить, слёзы ветром сушить
над могилкой в германской сторонке.

Мою бабушку, знать, Василисою звать,
то её все сыны убиенны,
что ещё тут сказать, все друг другу под стать,
нет в России пока им замены.

А мне выпала нить – в стороне этой жить,
так и быть – я не знаю, лет сколько,
а где дом мой родной, скачет конь заводной,
и звенит, и звенит колокольчик!..

***

А начиналось всё с того,
что мама мыла раму,
и было в комнате светло,
и улыбалась мама.

И пели птицы во дворе,
и радуга сверкала
и на картинке в букваре,
и над жилым кварталом.

И пальчиком ведя в строке,
твердил я слог упрямо,
а мама с тряпкою в руке
светилась в белой раме.

И дождь косой, и небеса,
и радужные стёкла
сияли в маминых глазах
и в тех хрустальных окнах.

Ползли и мчались поезда
не поздно и не рано,
стуча во тьме: «Куда, куда?..»
А мама мыла раму.

Вот этот дом и то окно,
дверь от дождя промокла,
всё поросло быльём давно,
и всё кругом поблёкло.

Что мне героев голоса,
трагедии Софокла,
когда блестит в траве роса
и выбитые стёкла.

И наяву мне и во сне,
лишь в почерневшей раме,
стоит и светится в окне,
как на картинке, мама.

И в злую вьюгу в январе,
и звёздной ночью в  мае
трезвонят птицы во дворе,
а мама моет раму…

          ПОМОЛИСЬ ЗА РОССИЮ

                В Отечестве
                и рассеянье сущим

Не вини ты людей и плохую погоду,
Крест нательный смиренно к губам приложи,
Так уж выпало нам выйти в ночь, не дождавшись восхода,
Перейти Рубикон и принять эмигрантскую жизнь.

Не до споров сейчас, Боже правый, дай силы,
И не время обид, прав кто иль виноват,
Помолись за Россию, помолись за Россию,
Помолись за Россию, мой брат.

Вновь в отеческий край понагрянуло лихо,
Повылазила нечисть и кружится бес,
Но, как прежде, звучит то торжественно громко, то тихо
И зовёт, и тревожит людские сердца благовест.

Не до споров сейчас, Боже правый, дай силы,
И не время обид, прав кто иль виноват,
Помолись за Россию, помолись за Россию,
помолись за Россию, мой брат.

Мир всё чаще бывает и зыбким, и странным,
И порою слеза застилает глаза,
Только верится мне, порассеются злые туманы,
И над русской землёй воссияют опять небеса.

Не до споров сейчас, Боже правый, дай силы,
И не время обид, прав кто иль виноват,
Помолись за Россию, помолись за Россию,
Помолись за Россию, мой брат.

      РУССКИЙ ГОЛЬФСТРИМ

Нет, не остыл ещё русский Гольфстрим,
Рано, мой брат, горевать,
Сказано было: «Москва – третий Рим,
Четвёртому не бывать!»

Ниже склоняются выи к земле,
Ближе зато небеса,
Господи, дай прилепиться к тебе,
Наши услышь голоса.

Старую кожу меняет змея,
Но сей удел не про нас,
Веру и Родину выбрать нельзя,
Можно один только раз.

Снежное поле, седой пилигрим,
В сердце живые цветы,
Молча мы с Ангелом поговорим,
Родина, слушай и ты.

          СООТЕЧЕСТВЕННИКАМ

Россию всегда рифмовали с красивым,
С просторами синими, с доброю силой,
От века мы ей говорили: "Спасибо",
Порою просили: "Прости и спаси нас..."

Зачем же сегодня ты с пылом и жаром
Рифмуешь то с плачем её, то с жандармом,
Кому на потребу ты ищешь упорно
К небесному цвету созвучия в чёрном?

Забыть?.. Как по тёплым тропинкам, босые,
Бежали мы вдаль за дождями косыми,
Как всех нас баюкала в речке волна,
А детские сны осеняла луна.

Забыть?... Про колючие щёки отца,
Про запах спецовки и плач у крыльца,
Про соль гимнастёрки, молчанье полей,
Про снежные горки и крик журавлей.

Я вас заклинаю – в согласье и в споре,
В застолье чужом и в живом разговоре,
Когда веселитесь вы или грустите,
Себя не забудьте, и значит – Россию!..

          ОБЛАКА

Когда плывут по небу облака,
Я тихо к ним протягиваю руки,
Я знаю, что дорога нелегка,
Вот и прошу у них простой науки.

За горизонтом есть одна страна,
Она мне и родная, и чужая,
Была мне доброй матерью она,
Но стала вдруг, как мачеха, презлая.

Ни матери, ни мачехи уж нет,
Давно там нет, и жизнь идёт другая,
Но не могу никак купить билет,
Все сроки каждый раз отодвигая.

Вот почему смотрю подолгу я
На облака, плывущие на север,
То раскрываю настежь окна я,
То запираю наглухо все двери.

И всё же выбор сердца сделан мной,
Дай, Боже, мне и облакам чуть силы,
Чтобы доплыть туда, где край родной
И детство, и отцовские могилы.

Мне говорят, что солнце и луна,
И женщины и тут, и там всё те же,
И тут, и там есть осень и весна,
И тут, и там нальют и хлеб нарежут.

Я соглашусь, я понимаю сам,
Повсюду есть и радость, и кручина,
И глупо верить снам и чудесам,
Но в чём тогда тоски моей причина?

И как бы там ни вышло по судьбе,
Теперь свои мосты я не сжигаю,
Я знаю, мать поплачет обо мне,
А мачеха?.. Я этого не знаю.

         ТАЛИСМАН

        «Из глубины веков,
        печальна и нежна,
        мне в душу смотрит
        русская княжна…»
              Фёдор Зырянов

Мне однажды на просторе,
Где трава, как шёлк, нежна,
Улыбнулась в разговоре,
В душу глянула княжна.

И сказала: «Слава Богу,
Что на русской на земле
Бережёте вы дорогу,
Путь спасения во мгле!»

И шепнув на память слово,
И легко взмахнув рукой,
Пала росами и, словно,
Стала лесом и рекой.

И с тех пор мне слово это
На распутьях – талисман,
С ним иду по белу свету
Через ночи и туман.

В нескончаемые ночи
И в тумане так нужны
Мне внимательные очи
Древнерусская княжны!

       БЕДНАЯ ЛИЗА

Как же так, моя бедная Лиза,
Почему ты всё чаще молчишь,
Ты мечтала всю жизнь о Париже,
А в Париже так сильно грустишь?

В меру радости, в меру печали,
Слава Богу - и дом, и семья,
Только спать не даёт нам ночами
Металлический свист соловья.

Это возраст диктует капризы
Или шифры меняет свои,
И на родине, помнишь, нам, Лиза,
Не давали уснуть соловьи.

Или пели они чуть иначе:
То взахлёб, а то страстная трель,
Что ж ты, глупая женщина, плачешь
И не хочешь их слушать теперь.

Ночь. Бессонница. Милая Лиза,
Не скрывай конопушки свои…
Дождь парижский стучит по карнизу,
А под Курском поют соловьи.

         ШЕЛЕСТЫ ТРАВ

В немоте Беларусь, Украина, Россия,
Только шелесты трав безъязыких могил,
Опускается ль ночь на славянскую силу,
Или вновь полонил сердце дьявольский пыл?

В лихорадке вражды, лихоимства, обмана,
Правду сбросив в обрыв, ложь уселась на трон,
И пути не видать, всё покрыто туманом,
На ладонях полей тени хищных ворон.

Неужели конец, родниковые воды
Пересохли, угас свет духовных святынь
Или промысел Божий покинул народы,
И почуяла сладость свободы полынь?

Нет, не верю таким я пророчествам века,
Века страшных убийств, богохульства и слёз,
Верю веку любви, верю я в человека,
Верю в вас, белорус, украинец и росс!..

          БЕАТРИЧЕ

Где ты, где ты, моя Беатриче?
Возвращаюсь на круги своя.
На коленях кошка мурлычет,
Под ладонью в ночи искря.

А за дверью такая вьюга,
А за вьюгой такая синь
Глаз твоих над цветущим лугом
Итальянских моих Россий.

Может, замужем за майором
Или стынешь у фонарей?
Я прошел через семь коридоров,
Переплыл через восемь морей.

Будто кто-то, мне мстя, ворожит,
Возвращая на круги своя.
Почему так странно похожи
Беатриче и Баттерфляй?

Воет волком ночная вьюга,
А за вьюгой такая синь
Ваших глаз над цветущим лугом,
Над дымами моих Цусим.

Над дымами моей России,
Сумасшедших моих погонь…
Дай мне руку, Анастасия,
Прости, милая, успокой!

        ТОПОЛИНЫЙ ЛИСТОК

Не гордись, что стоишь по-над кручею,
Не случилось бы, скажем, тебя,
Так другой бы нашёлся и мучился,
Проклиная судьбу и любя.

Просыпался б, как ты, ночью тихою
Весь в слезах и сказать бы не мог,
Вышил кто серебристыми нитками
В небесах тополиный листок.

А узор – вы такого не видели,
Нет похожей внизу красоты,
Не найти на земле мне обители,
Не уйти от земной суеты.

Ни друзья, ни враги не обидели,
Что мне запад и что мне восток!..
Коль висит в небесах, вы же видели,
Моей русской души лоскуток.

       ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ

                «О, русская земля,
                уже ты за холмом!»
                «Слово о Полку Игореве»

Огонь пронёс я сквозь потраву,
Теперь к Путивлю, к той стене,
Где горько плачет Ярославна,
Как ты, любимая, по мне.

Мечи надёжные отлиты,
Вороний грай, судьбу не сглазь,
Меня давно у поля битвы
Ждёт сверстник мой, хоробрый князь.

Я с вами воины-мужчины,
Я крепок сердцем и рукой,
Но поредевшая дружина
Молчит за чашей круговой.

Из полуночной жути слышу
Ворожий стелющийся свист,
Так на шинель меняй манишку,
Немедля сбор играй, горнист!..

Держать нам стражу до рассвета,
И потому пишу не вдруг,
Как звон кольчуг доносит ветер,
Как автомат сжимает друг.

      СТЕПНАЯ БАЛЛАДА

Травы, травы – степные баллады,
Пыль, ковыль из-под бьющих копыт,
Тени, тени – лихие отряды –
Мимо плачущих русских ракит.

Я молчу, будто перед иконой,
Боль свою – ни друзьям, ни врагу,
Кто-то, знаю, готовит патроны,
Я – слова берегу.

Травы, травы – степные баллады,
Кони, кони! – железо подков,
Неразрушенные баррикады,
Но спасительный Божий Покров.

У России свои законы –
Ежедневных последних дней…
В караул у горы Поклонной
Заступают любовь и гнев!

   ПРОБУДИСЬ И ПОМОЛИСЬ

Ночь была, и сон был страшен,
Солнце всходит - пробудись!..
За родных и близких наших
Ранним утром помолись.

И в молитве, где б ты ни был,
Будь усердным, не ленись,
Чтоб сияли ярче нимбы
И душа стремилась ввысь.

Помолись за хлеб и пашни,
Пенье птиц и трепет рощ,
За героев, в битве павших,
Их оплачет тихий дождь.

За пропавших в бездорожье
Слово молвить не забудь,
Бог услышит и, быть может,
Их вернёт на верный путь.

Чёрный ворон правит тризну,
Ничего, перекрестись,
За далёкую отчизну,
Без боязни помолись.

Пусть пирует вражья сила,
Не навек её парад,
За счастливую Россию
Помолись со мною, брат.

***

Мы в общагах и в стройотрядах
Петь любили, помнится мне,
Романтические баллады
О гражданской войне.

Про бойцов молодых, атаки,
Дым, огонь и про боль потерь…
А теперь нам сказали: «Враки,
Песни те не нужны теперь!»

Да, не вся душа в тех балладах,
Все хлебнули – и стар, и мал –
Вперемешку с слезой баланды,
Шёл великий лесоповал.

Да, окончилась та погоня,
Новой жизнью живёт страна,
На толчке – золотые погоны,
Боевые кресты, ордена.

По вокзалам и подворотням,
Лучше выдумать – не моги! –
С правдой нищей и безработной
Люди выставлены на торги.

Может, это мне только снится:
С окровавленным мальчик ртом
В дорогой умирает столице,
В чёрном порохе Белый дом.

Есть ещё надежда и сила,
Хоть живу на другом берегу,
Не кляни меня, мать-Россия,
Чем смогу – помогу.

Помогайте словом и делом,
А иначе – погибель, разор,
Смыть не поздно с души и тела,
Искупить вину и позор.

Кто-то песни поёт иные,
А в моей – пусть слова просты:
«Где вы, кони мои вороные,
Где погоны мои золотые,
Звёзды алые и кресты?!.»

  ЭМИГРАНТАМ СТАРШЕГО ПОКОЛЕНИЯ

По вашим следам неприкаянной жизни
Иду я с Ириной, моею женой,
Мы тоже считаем Россию отчизной,
Но ставшей внезапно далёкой страной.

Россия, Россия!.. Неспешные письма,
Нелёгкие выпали нам времена,
Но светят такие же звёздные выси
И тут, где сегодня чужая страна.

Чужая страна – это наша морока,
Соблазн на спасительный в завтра побег,
Как весело здесь… Боже, как одиноко
Дымит пепелище, и падает снег.

        МОЛИТВА У КОСТРА

Дождь и ветер, попрятались птицы,
Им сегодня не петь о заре,
И сырою листвою дымится
Это утро в потухшем костре.

Я в надежде, что день будет лучше,
Помолюсь, поклонюсь в тишине,
Святый Боже, спаси мою душу,
Не забудь, не забудь обо мне.

Еле тлеет сырая солома,
Безутешно качается тень,
Почему, почему я не дома
В этот слякотный ветреный день?..

Нет забвенья грехам, вот и маюсь,
Ожидаю смиренно зарю,
Я покаюсь, покаюсь, покаюсь,
И, конечно, поблагодарю.

Я в надежде стать чище и лучше,
У костра поклонюсь, помолюсь,
Святый Боже, спаси мою душу.
Это значит, спаси мою Русь.

       ВРАЩЕНИЕ ЗЕМЛИ

И знать. И верить. В Божьих все руках.
Весенний ветер зимний сон развеет,
Неумолимо в срок зазеленеет
Земля, поправши прошлогодний прах.

Нежно-белы заплещутся сады,
И воссияет звёздочка на небе,
За песней о любви, за думою о хлебе
Придет час покаянья и мольбы.

И оживут молитвою уста,
И зашумит листвой старинный посох,
Зажгутся звезды, засверкают росы,
Зашепчут полотенца на крестах.

В одном хотя бы мне не прогадать:
Пусть будет у жены чуть-чуть богатства,
А у меня пусть будет полным август,
А с внуком пусть пребудет благодать.

Пусть греются смородины кусты
И яблоки, упавшие на грядки,
С каракулями детские тетрадки
И запасные чистые листы.

Последние подходят времена,
Но все равно в осеннюю погоду
Я жгу костры, хожу по огороду,
В сухое место прячу семена.

      ТЕРРОР

Шумит тревожно лес листвою,
Плывут по небу облака,
А вражья сила злобно воет,
И прёт на Русь издалека.

Идут отборные резервы,
В чинах разбойник, наглый вор,
Огромно, обло и стозевно,
И лаяй чудище Террор.

И не уйти от злой мороки,
И коршун над жнивьём кружит,
И обнародуются сроки,
Подпорки вымысла и лжи.

И обещается пустое,
И подрумянены слова…
Но тише лес шумит весною,
И реже новая листва.

Героев, павших в чистом поле,
Растёт и ширится число,
И Бог над смертной их юдолью
Склоняет медленно чело.

          ЗАПОВЕДЬ

         «Умираю не срамя» -
         Надпись в каземате
         Брестской крепости

Был ли он новобранцем зелёным
Или кадровым строевиком,
Но когда расстрелял все патроны
Бой продолжил гранёным штыком.

На стене, испещрённой осколками,
Обращаясь ко всем временам,
Начертал завещанье короткое,
Словно главную заповедь нам.

Загляделся затем в небо синее,
Сквозь глазницы бойниц, или сил
Недостало ему, только имени
Камню чёрному не сообщил.

И с тех пор в это небо без краю
Шепчут стены, тот голос храня:
«Я СЕЙЧАС, НЕ СРАМЯ, УМИРАЮ,
ВЫ ЖИВИТЕ ПОТОМ, НЕ СРАМЯ…»