Аристократы Духа или Лаборатория Успеха

(сценариус)

Великие события совершаются дважды:
первый раз – как трагедия, второй – как фарс…
(кто-то из великих)

На экране – Чаплин. Он нелеп и смешон…

Только то прекрасно, что серьёзно.
(А.П. Чехов)

Ничего нет в мире страшнее смешного:
смешное – казнь уродливых нелепостей.
(В. Белинский)

ТОЛЬКО СЕГОДНЯ!
СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ!
В ЛУЧШИХ ТРАДИЦИЯХ
ФЕЛЛИНИ, БЕРГМАНА, БУНЮЭЛЯ…
ЗЛОЙ ПАМФЛЕТ!
СЛЕЗНАЯ МЕЛОДРАМА!
ГНЕВНЫЙ САТИРИКОН!
ВОДЕВИЛЬ-БАЛАГАН!
ЖЕСТОКИЙ РОМАНС!
ОКНА РОСТА!
ФАРС-КИЧ!

в фильме

Аристократы Духа или Лаборатория Успеха
(табличка на двери)

Дверь распахивается. Большой павильон. Длинный проход по павильону. Люди, оторванные от занятий, оглядываются: кто с едва скрываемой злобой, кто с подобострастием, большинство – с ухмылкой… Павильон напоминает пивной бар-бардель-ресторан-баню… Камеру воротит от брезгливых взглядов, ей хочется провалиться сквозь землю. Наконец, камера задерживает своё око на портретах на стене. Вот они – сильные мира сего! Вот они – кумиры масс.

ДРЕМЛЮЩИЙ РАЗУМ
ОРАКУЛ
ИЗОБРЕТАТЕЛЬ
ЧРЕЗКРАЙСКИЙ
ЭГОИСТ
МЭТР
ЗАВИСТНИК

У двери камера оборачивается. Над павильоном нависла сизая дымка от чадящих юпитеров и курева. Дверь осторожно прикрывается. Двойная экспозиция: появляется надпись на двери –

В эпизодах:
ассистенты, осветители, операторы, тапёр, баба Варя – уборщица, ПРЕССА, КРИТИКА,
дух Чаплина, дух Маяковского.

ЧАСТЬ I. Театр теней.
(здесь и дальше идут надписи в виньетках в стиле ретро – немого синема)

Тапер настраивает пианино на сцене.

ДРЕМЛЮЩИЙ РАЗУМ курит в одиночестве за столиком, вперив взгляд свой в одну точку.

ОРАКУЛ любовно стряхивает пыль со своего портрета на столике, что-то рассказывает ассистенткам:
Нужно любить искусство в себе, а не себя в искусстве. (К.Станиславский)

ЭГОИСТ глядит в окно, брезгливо морщится…
Все духом сильные – одни
Толпой нестройной убегают,
Одни на холмах жгут огни,
Завесы мрака разрывают. (А. Блок)

ЭГОИСТ круто задергивает портьеру.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ – в мыле. Колбы. Пробирки. Ассистентка. Столик дымит и излучает.
Чем дальше, тем искусство становится более научным. (Г. Флобер)

МЭТРУ приносят фотопробы.
- Извольте посмотреть.
МЭТР смотрит слайды через лупу. Манекенщица в откровенном купальнике. МЭТР прячет улыбку…
- Это в мою домашнюю коллекцию.
Следующий слайд: манекенщица – в спецовке. Красный платок на голове. В руках – зубило. Одобрительный кивок.
- Товарищам понравится…

ЧРЕЗКРАЙСКИЙ крутит рожки на голове, что-то всё пишет, рвёт, пишет, рвёт. От нетерпения грызёт ногти.
Какое чудо природы человек! Как благороден разумом! (В. Шекспир)

ЗАВИСТНИК (за соседним столиком) – в сторону ЧРЕЗКРАЙСКОГО:
Творчества мук нет. Есть муки иссякнувшего творчества. (Кто-то из современников)

Ремарка: вся роль ЗАВИСТНИКА сводится к оценке своих коллег как наблюдателя и к собственным творениям-видеоснам.

ВИДИОСОН: (ЗАВИСТНИК погружается в себя): и теперь не только он, но и мы видим сто-то розовое, холёное, нежное, трепетное вперемежку с неясными контурами Занзибара, УНИКИ, Рио… (простите, за банальность).

Всплеск музыки. Все оборачиваются на сцену. На сцене – ассистентки. Зажигательный канкан. Все устремились к танцующим. Шумные возгласы, браво, рукоплескания… Крупный план девиц…
- И-и-и-и!

Музыка обрывается. В дверях – дружинники (здоровенные мужики с красными тряпками на рукавах). Дружинникам неловко. Ненависть в глазах аристократов, презрение на губах девиц. Танец-сопровождение аристократов и их челяди, выпроваживающих работяг вон. Вслед ОРАКУЛ и МЭТР выбивают комаринского…

Один за одним включаются юпитеры. Люди встают из-за столиков, заполняют съёмочную площадку. Официант услужливо приближается. Поднос-хлопушка наготове. Яркая вспышка.
Последние наставления ОРАКУЛа актёрам:
Закваска фантазии – недосказанность. (Дзаваттини)

ЗАВИСТНИК - в сторону:
Избытком мысли поразить нельзя,
Так удивите недостатком связи. (Гете)

Ремарка: эту сцену мы видим как бы в глазок камеры; стилизация немого синема.
Актёры – за столиком (до пояса). Напряжение в глазах. Долго. Нудно. Хлёсткий удар об стол костяшкой домино.
Надпись: РЫБА!

Напряжение охватывает осветителей. Переглядки за столиком и за юпитерами. Долго. Нудно. Камера наезжает на стол: домино-вобла-пиво. Кульминация!

- Не верю!
Все оглядываются на портрет Станиславского на стене.

ЗАВИСТНИК хихикает в сторонке.

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ пыхтит. Пробирки. Колбы. Ассистентка. Столик дымит и излучает.
Тысячи путей ведут к заблуждению,
К истине только один. (Ж.Ж. Руссо)

МЭТР и две потаскушки. Официант щерится.
- Для Прессы – ликеру, а для Критики – что-нибудь покрепче.
Официант исчезает.
Ремарка: ужимки немого кино под аккомпанемент тапёра.
МЭТР бросает головокружительные комплементы в сторону двух девиц. Те томно улыбаются. Щурятся. Официант возвращается. Пресса и Критика на коленях Мэтра.

ДРЕМЛЮЩИЙ РАЗУМ по-прежнему поглощен в себя.
Наш разум по природе своей наделён неутомимой жаждой познавать истину. (Цицерон)

ЧРЕЗКРАЙСКИЙ рвёт и мечет. Сцена обнимания не получается. Партнёры пассивны. Сам показывает. Танго. Партнёрша в обмороке, а ЧРЕЗКРАЙСКИЙ доволен:
Надо сильно чувствовать, чтобы другие чувствовали. (Н. Паганини)

ЗАВИСТНИК потягивает через соломку коктейль и смотрит телевизор. Последние известия: домна, сталь, чёрные лица металлургов…
- Конъюнктура.

ВИДИОСОН: Страна Грёз. Что-то розовое и неопределённое.

- Нашёл!
ИЗОБРЕТАТЕЛЯ поздравляет ассистентка:
-Твои розовые очки – это новая эра в синематографе. Розоматограф – новое направление в кино!
Они надевают розовые очки и впиваются в телевизор. Осуждённые подростки, наголо остриженные, американские ракеты, чёрные металлурги, новая домна… всё исчезает. Изображение становится трепетным, розовым, пушистым.

ЭГОИСТ за столиком перед тарелкой с какой-то жижей. Рядом баночки гуаши. Ассистентка ловит каждый жест учителя. Эгоист выплёскивает ещё одной гуашевой краски, смешивает:
- Этот цвет вызывает во мне ностальгические воспоминания. Если ещё добавить ультрамарин – всплывут чудные денёчки далёкого детства.

За спиной неожиданно возникают дружинники:
- Чем занимаетесь?
ЭГОИСТ нехотя:
- Экспериментальным кино.
МЭТР и ОРАКУЛ:
- Зачастили с проверками.
- Их, кажется, напугало слово «экспериментальный».
- Впредь надо быть осторожными.

Работяги дрейфуют по павильону с чувством смятения.
- Что снимаете?
- Из жизни рабочего Вани Петяева.

МЭТР подаёт знак оператору. Хлопушка. Вспышка. Мотор. Изобретатель и ассистентка надевают розовые очки.

Будуар в стиле ампир (снимается в музее). В кадр попадает девица из варьете. МЭТР делает усиленные знаки оператору, тот не замечает. МЭТР заходит на территорию съемки, собой перекрывает девицу, деланно улыбается. В кадр входит Ваня. Крупный план. Из-под ватника выбивается накрахмаленный воротничок и галстук-бабочка. Ваня ставит чемоданчик с инструментами на пол, садится на венский стул, стягивает с себя сапоги, разматывает портянки. Девица в простом домашнем халате подает Ване домашние тапочки.
Заставка: Ваня Петяев был честным водопроводчиком. Взяток не брал.

Столик, за которым сидел ДРЕМЛЮЩИЙ РАЗУМ, пуст. В пепельнице – окурки.
Там человек сгорел. (Фет)

ЧРЕЗКРАЙСКИЙ рвёт и мечет. Сцена не получается.
- Лучше смерть, чем позор!

Он вскочил на подоконник, пытается открыть окно. Актриса выставляет руку вперёд:
- Дарование есть поручение. Должно исполнить его несмотря ни на какие препятствия!

ЧРЕЗКРАЙСКИЙ соглашается. Хлопушка. Мотор.
Резкий порыв ветра. Распахнулось окно. Все оцепили окна, смотрят вниз. Демонстрация. Гимны. Транспаранты, красные знамёна (съемки 1 Мая). Оглушённые, придавленные аристократы.

Ассистентка ЭГОИСТА:
- Этот цвет вызывает во мне страх!

Завистник:
- Быдло! Серость! Завидуют!

ЭГОИСТ:
Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей. (Блок)

МЭТР:
- Эх, надо было вовремя уйти в толстые. Косоворотку надеть да в пахари!

Транспаранты за окном, возгласы:
- Долой кинокормушку для избранных!
- Долой сорняки буржуазной культуры!
- Кино – народу!

ОРАКУЛ:
- Эти плебеи хотят взять кино в свои руки?

ИЗОБРЕТАТЕЛЬ:
- Ну что ж, на Западе опять скажут – варвары у руля культуры.

Возгласы за окном:
- Искусство для всех!

ЧРЕЗКРАЙСКИЙ:
- Анархию разведут…

ЭГОИСТ:
- Нет, казематы. Мужика героем сделают.

МЭТР:
- Да-с, не те времена…

ЭГОИСТ задёргивает портьеру. Теперь все черно-белое. Своё. Чужих страшных знамён нет. Все прислушиваются. Тапёр осторожно заиграл первые аккорды канкана. Кто-то неуверенно подхватил. И вот весь павильон превратился в сцену, где все «чуя кончину» зашлись в вихре канкана. Для нас музыка обрывается. Несколько мгновений дикого перепляса под оглушительную тишину. Прорывается тихий измученный голос автора:

Они давно меня томили:
В разгаре девственной мечты.
Они скучали и не жили,
И мяли белые цветы.
И вот – в столовых и гостиных,
Над грудой рюмок, дам, старух,
Над скукой их обедов чинных –
Свет электрический потух.
Теперь им выпал скудный жребий:
Их дом стоит неосвещён,
И жгут их слух мольбы о хлебе
И красный смех чужих знамён!

Последнюю строчку заглушил тапёр.
Раскрытые рты девиц:
- И-и-и-!

В суматохе раздавили розовые очки ассистентки. Она ползает на четвереньках в поисках запасных очков. Открывать глаза страшно. Натыкается на телевизор. Включает. «Калина красная». Заламывает руки:
- Сделайте мне красиво!

Ассистентка ЭГОИСТА стучит каблуками, визжит:
- Сделайте мне непонятно!
Крупный план девиц:
- И-и-и!

ЗАВИСТНИК крадётся к двери. Дверь распахивается. И на пороге сам… Маяковский. Одна из девиц не теряется, - коленку вперёд. Завистник шагнул за портьеру.

ВИДЕОСОН: последний и самый мучительный.
ЗАВИСТНИК среди демонстрантов, пожимает локотки, заглядывает в глаза рабочим, пытается подпевать. Дружинники хором и басом вопят: «Не верю!». ЗАВИСТНИК осознает провал выхода в народ, пытается скрыться. Погоня. За спиной дышало что-то страшное, разъярённое, отравленное злобой. Плотным кольцом его окружают кумачовые знамёна. ЗАВИСТНИК присел, фальцетом умоляя: «Хочу по закону! Это самосуд, товарищи!».

ЗАВИСТНИК очнулся, когда всё уже было кончено.
Двери, окна – нараспашку. Аристократы Духа покидали помещение по одному сквозь строй дружинников.
ОРАКУЛ слабо в свою защиту оправдывался:
- Товарищи, я работал под Феллини…
Дружинники между собой:
- Говорит, работал на какого-то Филина…
- Разберёмся…

МЭТР:
- Я – автор фильма «Из жизни рабочего Вани Петя…».

Пинок сзади бывшего коллеги и тяжелые взгляды «товарищей» оборвали оправдательную речь МЭТРА.

Пустой павильон. Обрывки плёнки, бумаги, сквозняки, гуляющие по пепелищу.
В павильон вошла баба Варя, уборщица. Немое кино кончилось. За окном задребезжал трамвай, позвякивало ведро, шваркала об пол швабра.
Баба Варя хотела прикрыть дверь, спасаясь от сквозняка. За дверью по-прежнему стоял Маяковский.
- Иди, милок, домой! Кина больше не будет.
И шепотом добавила:
- Их всех у ЧЕКА забрали…

И уже не обращая никакого внимания на «постумент», сама с собой:
- Господи, грязи-то скоко! Вот ведь, киношники! Тыр-тыр, а толку нету. Токо грязь развели кругом...

Павильон прибранный, чистый, с открытыми настежь окнами.

ЧАСТЬ II. Вакантное место.

Заставка:
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗА ВАМИ…

(конец фильма)

1987 г.