Ослушание

Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?
Царь, да Сибирь, да Ермак, да тюрьма!
Эх, не пора ль разлучиться, раскаяться...
Вольному сердцу на что твоя тьма?
Знала ли что? Или в бога ты верила?
Что там услышишь из песен твоих?
Чудь начудила, да Меря намерила
Гатей, дорог да столбов верстовых...
Лодки да грады по рекам рубила ты,
Но до Царьградских святынь не дошла...
Соколов, лебедей в степь распустила ты –
Кинулась из степи черная мгла...
За море Черное, за море Белое
В черные ночи и в белые дни
Дико глядится лицо онемелое,
Очи татарские мечут огни...
Тихое, долгое, красное зарево
Каждую ночь над становьем твоим...
Что же маячишь ты, сонное марево?
Вольным играешься духом моим.
(А.Блок)
-------------------------------


Разморило меня, рас-кемарило.
Дрёма-дрёмушка, прочь изыди!
Беспросветное сонное марево
И тоска вековая в груди.
Мне бы солнечным зайчиком-лучиком
Из затвора устроить побег.
Мой клобук – не терновье колючее.
Я – не ровня, Спаситель, Тебе…
Думы-думушки грешные спятили.
Ты прости мою слабость, прости!
Не смогу претерпеть я распятие.
Открести же меня, открести!

22.04.2016
PS:
"Косячок": Изыди - удареньице-то на Ы ложится. А мы туточки... Но "уходи" - не звучит. Позволим (на последний)?! Ослушание - так ослушание.
А накликано вот какими стихами моих избранных:

Я  в  невесомость  храмовой  Вселенной,
вновь
       переплыв
                притвора  перестиль,
влечу, сбегая  от  грехов  и  тлена,–
как  маленький  совсем  Сатаниил.
И – стало - Счастье,–
                невозможно  вынести
душой  расцветшей, как  библейский  Крин.
И  пели  сёстры
                на  высоком  клиросе
присутствием  незримых  Серафим.
Ну, а  когда  прочли  Ефрема  Сирина,
комарик  Солнца
                залетел  в  окно.
И  закемарил,
               впившись
                агрессивно
в  шею
           под  лиловым  кимоно.
(А.Кузнецов-Маянский, Комарик)

Сейчас отгорит фейерверком заря
над чёрными гривами лип
и к липам приблизится свет фонаря –
прохладный и бледный, как всхлип.
Приходит на смену сплошному огню
сложение огненных риз
и этот фонарик – закат-парвеню,
похожий на лёгкий каприз.
А ты удивляешься – если вокруг
трагедии вроде бы нет,
зачем наступает особенно вдруг
прозренья смертельного свет.
И сразу становятся так далеки,
как только бывает потом,
шумящие липы, фонарь, мотыльки
и всё мирозданье – гуртом.
(В.Пеньков. Фонарик)

И – опять к Блоку…Раз уж послышалось не только «сонное марево», но и «вековая тоска»:

Опять с вековою тоскою
Пригнулись к земле ковыли.
Опять за туманной рекою
Ты кличешь меня издали...
Умчались, пропали без вести
Степных кобылиц табуны,
Развязаны дикие страсти
Под игом ущербной луны.
И я с вековою тоскою,
Как волк под ущербной луной,
Не знаю, что делать с собою,
Куда мне лететь за тобой!
Я слушаю рокоты сечи
И трубные крики татар,
Я вижу над Русью далече
Широкий и тихий пожар.
Объятый тоскою могучей,
Я рыщу на белом коне...
Встречаются вольные тучи
Во мглистой ночной вышине.
Вздымаются светлые мысли
В растерзанном сердце моём,
И падают светлые мысли,
Сожжённые тёмным огнём...
«Явись, моё дивное диво!
Быть светлым меня научи!»
Вздымается конская грива...
За ветром взывают мечи...