Мастерская Литературных Героев - 1

          ПРОЛОГ

 
          Наблюдая себя и своё поведение в окружающем мире, Виктор Иноверцев пришёл к выводу, что сознание его находится посередине между внешним и внутренним – внешнее всегда стремится проникнуть внутрь, а внутреннее – вырваться наружу. Это положение он и назвал сердцем. И когда говорил жене «сердце моё» он имел в виду, что она у него находится там, где его сознание, то есть посередине – между внешним и внутренним.

          Эти два потока «внешнее» и «внутреннее», по мнению Иноверцева, сливаясь и скручиваясь, сыгрываясь и смучиваясь, подобно соединению галактик, порождают в сознании такие бури эмоций и образов, что сердце, изнемогающее от преизбытка, превращается в творческую мастерскую и человек не может не творить, и становится подобен Богу.

          Осознав, таким образом, своё богоподобие, Иноверцев перестал писать от первого лица – он решил, что это был подготовительный период, который он, слава Богу, прошёл. И ещё, он считал, что ни о каком развитии по отношению к человеку говорить нельзя, ибо всё, что имеет человек, он получает от Бога – говорить, в этом смысле, можно только о восприимчивости или не восприимчивости сердечного нерва – то есть степень открытости человека Богу зависит от остроты слуха, зрения и прочих каналов связи.

          Иноверцев пробовал себя в разных видах творчества. Остановился на литературе – на составлении художественных текстов. Причём, без категорического акцента – поэзия или проза – как выходило, так и слава Богу. Главным в этом деле он считал вдохновение.

          Вдохновение, и это Иноверцев вывел наблюдательно, приходит от Источника Любви – четвёртого измерения, Оттуда, Где создаются эти три описанные выше, а именно, из Царства Божия.

          Осталось рассмотреть предмет, волнующий всех творческих людей. Это публикация – собственно, то, чего ради творит человек – труд воспроизведения вдохновенной картины и оплата этого труда.
          Иноверцев считал, что об оплате деньгами, золотом и прочими платёжными эквивалентами и речи быть не может, поскольку, в процессе сотворения художественных образов он получает такой объём радостного напряжения, подобного влюблённости по весне, что требовать за это каких-то ещё дивидендов, в высшей степени кощунственно.

           Однако художник нуждается в зрителе, музыкант с слушателе, писатель в читателе – произведение, лежащее в столе больно жжёт сердце – как постыдный поступок.
          Другой вопрос – свободная публикация. Долгим временем жена была единственным читателем и рецензентом Иноверцева, что вполне удовлетворяло его. Когда произведение ей нравилось, она, не сдерживая эмоций, голосила: немедля в печать! И он распечатывал текст на принтере. В противном случае, ничего не говорила или всячески уклонялась от оценки. Видимо, устав от этой миссии, она сделала интересное предложение неуёмно-плодовитому автору-мужу.
- Ты достоин лучшей участи, нежели писатель одного читателя…
- Что ты имеешь в виду?
- Публикации в интернете…
- Я не думал об этом…
- Я обо всём подумала…
          Она включила компьютер.
- Вот твой кабинет…
- Погоди, но здесь написано: кабинет автора ПИТР…
- Это твой псевдоним…
- Но почему ПИТР, и почему заглавными буквами?
- Это аббревиатура – Пятого Измерения Трепетный Рыцарь…
- Господи, помилуй!.. и здесь ты всё решила за меня… ну, какой из меня, к ёкарной бабушке, рыцарь, если я не свободен от твоего пристального попечения… и что значит, пятое измерение?..
- Пятое измерение – это плоды твоего творчества…
- Твой юмор мне известен и я его ценю, но в данном случае…
- Хорошо, давай поменяем, или будешь публиковаться под своим именем?
- Ладно, пусть остаётся как есть…



          1


          Было ещё темно. Шесть утра. С раздражённым сердцем Галактионов Андрей Сергеевич сел на переднее пассажирское место микроавтобуса. Он помолился и стал наблюдать, как будет исполняться его молитвенное прошение. Но разве может человек отслеживать деяния Бога?
- Трогай, Сеня…
          Зять включил скорость, машина тронулась. Сзади сидели: жена Светлана Павловна, дочь Анна и трое внуков: Сашка, Витька и Дашка.

          Светало. Задние спали, передние бодрствовали молча. Наконец, зять спросил.
- Отчего это вы, Андрей Сергеевич, так раздражены?
- А ты сам как думаешь?
- Думаю, вы не довольны своим положением.
- А чего хорошего – я глава семейства, а меня никто не слушает… даже внуки перечат – что ни скажу, всё мимо…
- Демократия…
- Вот именно…
- Думаю, вы преувеличиваете – я вижу иное – всё делается по вашему разумению, и только по вашему… вы очень тонко ведёте свою партию…
- Тонко веду свою партию?.. интересное замечание… но ведь и сейчас ты мне перечишь…

          Семён замолчал. Галактионов посмотрел на зятя: молодой, красивый, наглый. Подумал – вот кто тонко ведёт свою партию.
- Ты где служил?
- Я много раз уже говорил – на Камчатке…
- Какие войска?..
- Ракетные…
- И я ракетчик… значит, мы с тобой однородцы…
- Не совсем – я стратегия, вы зенитка…
- Ну, да – ты круче… ну, расскажи что-нибудь из армейского… послезавтра День Защитника Отечества – такой разговор кстати…
- Что рассказать? – я Вам уже много раз рассказывал, а Вы делаете вид, что ничего не помните…
- Извини, действительно не помню – очевидно, моя машина времени заднего хода не имеет…
- Тогда какой смысл?

          В голосе зятя послышались обидные нотки. Андрей Сергеевич оживился – раздражение отпустило.
- Зато со мной просто – что ни расскажешь, всё как в первый раз… ну, рассказывай, рассказывай…
- Да что рассказывать-то?..
- Снегу много бывало?..
- Много… бывало, таких сугробов налепим вокруг плаца, что снег, брошенный с лопаты верх не достигает вершины, возвращается тебе на голову…
- Интересный образ – снег с лопаты на голову… ну, и как же выходили из положения? – зима-то долгая, а плац нужнейшее место в полку, тут тебе: и разводы, и парады, и строевая подготовка...
- Как-как? – обычно – срезали сугробы и таскали в сторону…
- А меня миновала чаша сия – я всю службу в караул проходил – был отличником боевой и политической подготовки…
- У нас таких называли очкистами – выслуживались, очко рвали перед офицерами…
- У нас тоже так называли… ты в каком звании демобилизовался?..
- Старший сержант…
- А я и на ефрейтора очко не нарвал…
          Раздражение вернулось.

          Семён заметил это и стал без остановки рассказывать случаи из своей службы в армии. Галактионов молчал, пытаясь вспомнить что-то своё, но память отказывалась подчиняться.
          Наконец, удалось выловить один эпизод. Стоит он в карауле, в штабе, у знамени, пост №1. За полночь, спать охота, глаза слипаются. Вдруг выходит дежурный по части. Молодой капитан, имени не вспомнил. Его недавно за что-то перевели из другого полка, и он всем и всячески пытался показать своё достоинство.
- Ну, что, рядовой, дремлешь?..
          Галактионов молчал. Только уголки рта слегка поднялись в улыбке.
- Ничего, сейчас я тебя взбодрю… Посыльный!
- Я, товарищ капитан!
- Принеси-ка мне, голубчик, три кирпича, да поживее!
- Есть, товарищ капитан!
          Принёс. Капитан вынес из дежурки табуретку, поставил её напротив часового, на неё ребром два кирпича, третий плашмя положил сверху.
- Ну, вот, соня, смотри, и удивляйся…
          Он долго настраивался: разминал кисти рук и всё тело, скрипя сапогами и портупеей, что-то шепча и шумно дыша, прицеливался, кладя ребро ладони на плоскость кирпича.
          Наконец, удар:
- Кия! Уй, мгля-а-а!..
          Схватившись за руку, капитан закружился вокруг кирпича, который остался невредим.



          2


          Посмеялись. Раздражение опять отпустило. За окном проплывали туманы – этакими сказочными пластами, висевшие в воздухе. Окаченные паром и схваченные морозом деревья стояли словно хрустальные и отрадно светились в лучах утреннего прояснения.
          Зять переменил тему.
- Красота… люблю Русскую природу…
- Да-а-а, её матушку нельзя не любить…
- Думаю, все беды человека от того, что он не стремится к развитию…

          Галактионов насторожился. Раздражение не замедлило напомнить о себе.
- Интересно… и что ты называешь развитием?..
- Духовный рост… движение в верх… научный прогресс… благодаря наукам человечество стремительно преодолевает рутину невежества, и, кстати, подтверждает Библейские истины…
- Да нет никакого развития, дорогой ты мой!
- Как это нет? – и чтение Евангелия, тоже, скажете, не развитие…
- Нельзя ли конкретнее и нагляднее?..
- Можно… вот, к примеру, взять деревенских – они же ничем не интересуются – только пьют да в навозе ковыряются… у них интеллект пребывает в зачаточном состоянии…
- Хочешь сказать, что ты более развит, чем Юрка Мардвинов, у которого мы по приезде будем брать молоко, творог и сметану?
 - Ну, это же очевидно…
- Как очевидно?
- По лицу, по речи, по одежде…

          Андрей Сергеевич сдерживал себя, и это сдерживание стоило ему огромных трудов. Зять тоже терял равновесие. В то время, как на задних сиденьях крепко спали, а машина катилась в заданном направлении.
- Хотелось бы знать, Сенечка, что есть, по-твоему, интеллект?
- А Вы не знаете?
- Не знаю… никогда над этим не задумывался… просвети старика…
- Это общеизвестно, интеллект есть способность человека думать, получать знания, учиться, уметь пользоваться знаниями… знаете, что такое IQ?
- Нет, не знаю и знать не хочу…
- Лукавите, Андрей Сергеевич… это коэффициент интеллекта… тест на выявление количества ума, если хотите… у меня 148 единиц из возможных 200, а у вашего Юры, дай Бог, 50 наберётся…

          Галактионов, ища опору, поставил спинку кресла почти перпендикулярно сиденью. Он осенил себя крестным знамением и, с открытым забралом, ринулся в бой.
- Господи Ты, Боже мой, помилуй нас грешных!.. Скажи, в таком случае, Семён, но только крепко подумай сперва, наш праотец Адам, созданный по образу и по подобию Божию, был умнее современного человека или глупее? Ведь он был рядом с Богом – Источником знания, и получал это знание беспрепятственно, из первых уст, не испытывая никакой университетской проволочки… и потом, будучи отлучённым, не получая уже от Бога той милости, ему хватило единиц IQ, как ты говоришь, на 900 с лишним лет жизни… и знания передавались потомкам… но, со временем, угасали в поколениях, всё более и более вязнущих во грехе…

          Это был удар, явно ниже пояса. Зять задумался. Тесть улыбнулся.
- Есть два пути получения жизненноважных знаний: через книги и вдохновенно от Бога, посредством молитвы... знание существует и существовало до сотворения человека и будет существовать после его самоуничтожения… оно подаётся откровением… учёные ничего нового, ничего такого, что не известно Богу не придумывают своим «роскошным интеллектом»… к примеру, Менделееву во сне открылась таблица химических элементов… Христос, 2000 лет назад, пришёл сказать людям, что они окончательно деградировали в своём «интеллектуальном развитии», и если не начнут исполнять Божьи Заповеди, любить друг друга, их этот хвалёный интеллект вместе со всем остальным скарбом накроется медным тазом… что, собственно, мы видим, и происходит…
- Хотите сказать, что учиться необязательно?..
- Я хочу сказать, что твои знания ограничиваются программой института, который ты кончил и профессиональными навыками в той области, в которой ты зарабатываешь деньги… Юра же обладает иными знаниями и иными навыками, о которых тебе мало что известно, не смотря на свидетельство о высшем образовании… и перед Богом все равны… гордыня – вот что губит человечество…

          Сзади послышалось шевеление и недовольство.
- Андрей, прекрати не медля – детей разбудите! Что ты его мучаешь?.. вот привязался…
- Ты себя, папа, вспомни – каким ты был в его годы…
- Ну вот – все против меня, все…

          Остаток пути, Галактионов пытался вспомнить, каким он был в возрасте зятя, и кое-что вспомнил, и эти воспоминания оказались не в его пользу, что пришлось покаянно признать.



          3


           Когда въехали в село, служба в храме уже окончилась. По заснеженной, но чищенной трактором дороге, опираясь на самодельный посох, скорым ходом шёл священник, старенький иеромонах Ефрем.
- Останови.
           Галактионов выскочил из машины.
- Батюшка, благословите…
- Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа… с праздником, Андрей Сергеевич…
- С праздником, батюшка… вот приехали в родные пенаты, так сказать… поисповедаться хотел, но не успел – служба кончилась…
- Да у вас, вижу, всё хорошо – семья трезвая, дружная, красивая… а я бегу к Дегтярёвым, там пьёт хозяин беспробудно…
- Нет, батюшка, и у меня не всё ладно – я глава семейства, а меня в ноль не ставят – что ни скажу, перечат… в раздражении пребываю – видать, нет во мне любви к ближним, или недостаточно… наставьте, Христа ради, отец Ефрем…
- Молитесь – придёт покаяние, придет и смирение, а со смирением любовь…
- Мы можем вас подвезти…
- Храни вас Господь, тут идти осталось через два дома – дольше буду в машину влезать…

          Вроде бы ничего особенного не сказал старец, а Галактионов почувствовал такое умиление, что слёзы на глаза навернулись.



          4


          Мать стояла на крыльце и махала платком. Детвора, едва выскочив из автобуса и поздоровавшись с прабабушкой, кинулась играть на снегу. Сугробы были крепкие, слежавшиеся в перепадах температур – дети лопатками рыли в них пещеры, строили крепости и прочие игровые сооружения. Радостно было на них смотреть. Андрей Сергеевич смотрел и пытался вспомнить своё детство. И вспомнил, во время игры в хоккей на замёрзшем пруду он был вратарём. Клюшки и коньки делали сами. Брали дощечки, закрепляли на них две толстых проволоки и верёвками привязывали к валенкам – вот и все коньки.
          Послышался голос матери.
- Так и будешь стоять – к матери не подойдёшь?
- Здравствуй мама…
- Здравствуй сын.
- Ты не знаешь, от чего у меня такая плохая память – ничего не помню…
- Не смотри так – не от меня – я всё помню… это у тебя от лени – ты всегда был ленив…
- Пожалуй, ты права… но теперь поздно уже исправляться…
- Исправляться никогда не поздно… я вот недавно прочла: один благочестивый человек в 78 лет стал священником…
- Избранный сосуд… а я, похоже, только баню топить гожусь… пойду, займусь любимым делом…
- Зайди хоть каши поешь с дороги…
- И правда, Андрей Сергеевич, отдохните, а баньку я истоплю…
- Спасибо, у меня и так ничего своего уже не осталось – баня последнее…
          И тут на ум пришли слова батюшки: с покаянием придёт смирение, а со смирением любовь. Подумал: «смирение не от слова ли смерть… может мне умереть пора для страстей и житейских забот… в таком случае, надо отпустить и баню… и наблюдать из гроба покаянной свободы за происходящим, как по телевизору, и мне не будет никакого раздражения от них, и им от меня – вот и вся любовь…»
- Ладно, Семён, бери и баню… только смотри…
- Я всё знаю, не волнуйтесь – у меня IQ – 148 единиц…
- Хвастун… 

          Галактионов сел на ступеньку крыльца и глядел, как резвятся на снегу внуки, и было ему хорошо. Потом всё же пошёл, поел каши и прилёг на диван в своей комнате, и уснул, и никто его не тревожил – словно забыли о нём, занимаясь своими делами. Проснулся, когда баня была уже готова. Такое положение вещей ему понравилось, и он опять испытал прилив умиления-благодати, как после разговора с батюшкой. И только в бане, когда зять хлестал его берёзовыми вениками, он вдруг вспомнил своё утреннее обращение к Богу, и увидел, как в течении дня исполнялось его молитвенное прошение. После бани, за столом, когда пили, ели и обсуждали семейные дела, Андрей Сергеевич сидел тихо, своего мнения не высказывал, не спорил, а только молил Бога, чтобы все вопросы решались согласно Его Высочайшего Всеобъемлющего Промысла. На следующий день к главе семейства обращались с различными просьбами. Он безоговорочно выполнял их, не вникая, правильно это или нет, и не выпуская из сердца молитвы. Всем было хорошо. Только мать спросила.
- Странный ты какой-то, молчаливый – не захворал ли?
- Напротив, мама, слава Богу, кажется, выздоравливаю…



24.02.16
2:30