Опоздавший

Липкий взгляд и кривая усмешка,
Стакан чая с сальцом бутерброд,
Лысовато-безликая пешка
Открывает свой масляный рот.

И гнусавит тягучие речи
Про измену, про службу врагу…
Жаль не выпало этой же встречи,
Там, где Курскую гнули дугу.

Там, где не было целой травинки,
Не попавшей под танковый след,
Где земля в черно-бурой косынке,
Как вдова проклинала рассвет.

Где так много товарищей верных,
Отгорев, легло в едкую грязь,
Очищая Россию от скверны…
А в тылу прижилась эта мразь!

Налегает усердной рукою,
Без заминок строчит протокол,
Затем рявкнет: «Пиши под чертою,
Что согласен…» И носом об стол.

Кровь мазнула по краю страницы.
Боль прошила проломленный бок.
Глаз заплыл, но, сдирая ресницы,
Ищешь смысл аккуратненьких строк.

Вот оно: притворялся героем…
Осуждал политический строй…
Разговорчики вёл перед строем…
Не хотел возвращаться домой…

- Все не так! - хочешь выстрелить криком.
- Воевал не жалея себя!..
Только давишься сорванным хрипом,
Точно знаешь, что все это зря.

Под издевкой во взгляде прокисшем
Пусть умрешь, но не будешь кричать.
Память боя о друге погибшем
Той бумажкой не можешь предать.

Бьют упорно, ломают ключицу.
И орешь, кто бы здесь не орал?
Перед тем, как совсем отключиться,
Жгёт одно - лишь бы не подписал…

Позже в лагере, в давящий голод,
Снег кровавя ногами идёшь.
Плетью рёбра сечет белый холод.
Греет мысль - завтра точно умрешь…

И ни разу в бараке зловонном
Не жалел дни, когда воевал.
В том аду бесконечном, бессонном
Не жалел, что в атаку вставал…

Воротившийся с фронта не сразу,
С опозданьем закончил войну…
Разреши, наплевав на указы,
Я тебя прежде всех помяну.