Анатомия - это судьба. Зигмунд Фрейд

(из записок антифеминиста).


"Анатомия - это судьба".
Зигмунд Фрейд

Вот не люблю, почему-то, категоричных высказываний, особенно произносимых с жаром или неистовым пылом, когда оратор или «писец» (т.е. пишущий человек), к которым я и себя отношу в некоторой малой степени, обнаруживает, вернее, обнажает свой идиотизм, рождая «истину в последней инстанции». Верно, и я обнажал этот свой недостаток (со стороны виднее), но это не добавляет даже капли любви к этим высказываниям, а главное, уважения к тем, кто их производит на свет божий. Вот и теперь, изреченное Нобелевской лауреаткой Дорис Лессинг в предисловии к переизданным в Англии дневникам Софьи Андреевны Толстой, в котором эта мадам назвала Толстого женоненавистником с проявлением гомосексуальных наклонностей, вызвало во мне к жизни приступ мизогинии.

Естественно, сразу захотелось тоже высказаться категорически, и назвать эту «писец(у)» эмансипированной стервой, но я не стал этого делать по двум причинам. Во-первых, вони не оберешься, а во-вторых, далеко ехать, чтобы, так сказать, лично засвидетельствовать ей свое почтение этим нелицеприятным пассажем в её адрес.

Однако, приступ мизогинии – женоненавистничества не прошел даром. Именно он позволил мне излить на бумагу крохотную толику желчи по этому вопросу современности, и, стало быть, поделиться ею с теми, кто прочтет эти строки, и, к тому же, избавиться от груза мыслей, будоражащих мое сознание по этой, я бы сказал, острой теме взаимоотношения полов.

И первый, кто мне помог начать излагать в словах эти ядовитые мысли, стал старик Фрейд, который, не без основания, утверждал, «что женщина надеется когда-нибудь получить пенис, несмотря ни на что...  Я не могу избавиться от представления (хотя я не решаюсь выразить его), что для женщины уровень того, что является этической нормой; отличен от мужского... Мы не должны позволять самим себе уклоняться от таких выводов из-за опровержений со стороны феминистов, которые страстно желают заставить нас считать оба пола равными по положению и достоинству».

И я уверен она его – пенис получит. Это, извиняюсь, уже моя ремарка. Эта уверенность возникла и укрепилась во мне неслучайно. Неоднократно слушая выступления известной российской феминистки Марии Арбатовой, которая всех своих оппонентов мужского рода «валит» наповал единственным убийственным аргументом-обвинением в их абсолютной импотенции, я уже не сомневаюсь, что женщина нашего светлого будущего получит вожделенный ею пенис.
«Фрейд рассматривал маленькую девочку как создание, чьи фаллические устремления являются чрезвычайно важными, но остаются неизменно неудовлетворенными, тем самым обрекая ее на чувство собственного несовершенства и неполноценности».  Такими неутешительными выводами, полученными эмпирическим путем при изучении женских неврозов, делится с нами Зигмунд, при этом, однако же, отмечая что: «Великим вопросом, на который не было дано ответа и на который я все еще не могу ответить, несмотря на мое тридцатилетнее исследование женской души, является вопрос: «Чего хочет женщина?»».
Я тоже этого не знаю, к моему глубокому сожалению, но есть мои смешные догадки. Мне кажется, что современная женщина, а Фрейд их не видел, хочет кроме пениса, еще и всего того, чем обладает, вернее, ранее обладал мужчина. В том числе страстно желает: бокса, восточных и других единоборств, тяжелой атлетики, футбола во всех его проявлениях, выхода на поверхность Марса под ручку с любимым астронавтом и барражирования просторов Вселенной, участия в военных действиях различных уровней, политики внутренней и внешней, межгосударственных отношений, научных свершений, и т.д. 
И главного – держать под каблуком этих импотентов мужского происхождения уже имеющих пенис.
Памятуя, что «Каждый нормальный человек на самом деле нормален лишь отчасти» (тоже Фрейд), хочу отметить, что лично во мне женоненавистничество вполне мирно уживается с женолюбием, так сказать, для придания моей психики необходимого для адекватного восприятия окружающего мира равновесия. Заразился я этим недугом еще в юности, впервые прочитав «Крейцерову сонату» Л.Н. Толстого, который, может быть, как никто другой понимал и любил женщин, и это несмотря на то, что он так плохо обошелся со своей Анной Карениной, бросив её под поезд. (Кстати, именно «Анна Каренина» признан чуть ли ни самым великим литературным произведением всех времен и народов, и очень авторитетным, надо сказать, жюри). 
Дальше этот мой противовес моему же женолюбию укреплялся, чтобы это природное мужское качество не лишило меня разума и воли к жизни, и не сделало подкаблучником. Один из таких укрепляющих моментов возник у меня, когда я выслушал, сопереживая, трагическую историю одной любви, в чем-то похожую по фабуле на упомянутую «Крейцерову сонату». Поведала её мне моя близкая подруга, которую, собственно, я до сих пор с удовольствием «перевариваю», несмотря на её типично женские «штучки». 

История эта приключилась с её родственниками – с бабушкой и дедом по материнской линии, и события, о которых она мне рассказала, разворачивались в Санкт-Петербурге перед самой Первой Мировой Войной.

Семья её дедушки и бабушки жила счастливо. Дед был достаточно состоятельным гражданином Российском Империи.  Да, и на момент женитьбы на бабушке, юной белошвейки из Твери, в которую он влюбился без памяти десять лет тому назад, он имел свой довольно большой дом, достаточный заработок на службе на Императорской железной дороге. У него было всё, чтобы достойно содержать семью с тремя детьми, любимую жену и даже сестру жены. В доме была прислуга и няня гувернатка. Ему тогда было сорок лет, а его благоверной на восемь лет меньше. Была работа, которой он был очень увлечен, и был дом – полная чаша, и любимые дети и жена – хранительница домашнего очага. Жене своей - красавице он ни в чем не отказывал; ни в нарядах, ни в золоте с любимыми ею бриллиантами и, особенно с рубинами, которые она обожала.

И театр, и концерты, и старший сын уже поступил в реальное училище, и были друзья семьи, среди которых особенную привязанность к ним всем испытывал его близкий приятель – богатый купец первой гильдии, но уже вдовец, похоронивший жену, не оставившую ему детей. И было видно по всей расположенности этого молодого купца и к нему, и к детям, и к хозяйке дома, что именно такого семейного счастья недостает ему в жизни, и зависть белая угнездилась в его душе.  Одними  деньгами, да своим делом счастлив не будешь, и влюблен, верно, он был в хозяюшку.

И, как снег на голову, вдруг посыпались на них несчастья. Он заболел внезапно язвой желудка. (Это теперь всем известно, что эта болячка – инфекционное заболевание). С каждым днем ему становилось все хуже и хуже, и, в конце концов, случилось прободение  желудка. Положили его в немецкую клинику, где был он прооперирован, а жене его сказали, что надежды на выздоровление очень мало, и надо быть готовой к самому худшему.
Пролежал в клинике он три месяца. Вытащили немецкие врачи его с того света, да и сам организм был у него, наверное, сильный.

За время болезни жена его любимая, готовая к самому худшему, не выдержав разлуки с мужем, вступила самую близкую связь с другом семьи, влюбленным в неё купцом, которые, однако, посещали умирающего близкого и любимого ими человека, но порознь. Результат этой связи не замедлил проявиться в её беременности, и, к выписке из клиники не умершего мужа, плоду внебрачной любви было уже около трех месяцев.   

Он узнал об этом из её раскаянья перед ним, по возвращении в свой дом.
Раскаянье её он не принял. Она сделала аборт, после чего, в скором времени, заболела миллиардным туберкулезом, который и убил её очень быстро. Всего за полгода. Врачи нечего не смогли сделать, чтобы спасти её жизнь. Да, она и сама, верно, не знала, как ей дальше жить, после всего случившегося. Купец горевал недолго, и в день её похорон сыграл свадьбу. Женился на деньгах, как говорили.   
Дед моей знакомой так и остался на всю оставшуюся жизнь одиноким вдовцом, но с детьми, которых любил, и которым дал достойное воспитание и образование.


P.S.
Среди Великих к явным и скрытым женоненавистникам можно отнести: Шопенгауэра, Тициана, Шекспира, Джонатана Свифта, Микеланджело, Бетховена,  Брамса, Шуберта, Дэвида Юма, Тосканини, Байрона, и т.д.
Женоненавистничество в той или иной мере присуще любому мужчине, как и феминизм с элементами мужененавистничества присущ любой женщине. Главное, чтобы он не превращался в патологию, и не приводил к появлению маньяков. Мы слишком разные, чтобы любить друг друга постоянно. Вражда полов существует в любой двуполой системе размножения, и от этого никуда не денешься.


©  02.05.2012 15:40