А потом была революция во Франции

А потом была революция во Франции –
Я не задержался в этой инкарнации,
Мне тогда едва не отрубили голову –
Честно признаюсь – ничего весёлого,
Ибо голову обратно приращивать –
Даже для демона забота та ещё.

А вообще, это просто поэма –
Как бежал от революции демон –
То в камзоле, то в пышных фижмах –
Из охваченного пламенем Парижа –
Хоть и сам я пламенен изрядно –
Хоть и сам я – порожденье ада.

Тем более что я во всех воплощениях
Был аристократом и сторонился черни –
За это чернь меня всячески чернила,
И жаждала отправить во чрево могилы –
С демонами это проделать сложно,
И я бы, разумеется, снова ожил –

Но это значило бы слишком много
Перенести испытаний – а меня не трогает
И не вдохновляет совершенно
Перспектива участия в войне священной –
За или против – абсолютно неважно –
Так что – в каком-то чужом экипаже ––

Я уехал – унёсся в Лондон –
Где воплотился в истинного лорда,
Завёл себе трость и кольцо фамильное,
Хотя иногда бурбонские лилии
И дух французский меня манили –
Но не настолько, чтобы в Бастилии

Рисковать побывать – француз по духу,
Я испытывал дьявольскую муку
От разлуки со страной, в которой расцветали
Чёрные лилии со стеблями из стали –
Мои грехи и мои пороки –
И откуда я изгнан по воле рока.

Я, конечно, мог бы уничтожить
Своих врагов – содрать с них кожу,
Взбить из тел коктейль кровавый,
Или на их же гильотину отправить.
Но это бы значило играть нечестно –
А к такому у демона нет интереса.

Честность в игре – всего превыше,
И я продолжал тосковать о Париже
На лондонских улицах – став блондином –
Довольно строгим и нелюдимым –
Ибо после ужасов парижских
Трудно было с людьми примириться.

Ибо – люди эти временами
Неожиданно такое вытворяют,
Что даже демонам трудно представить –
Несмотря на любовь к мираклям кровавым –
И на то, что для нас – зло это искусство,
Они ранят наше эстетическое чувство.

Лет через сто я вернулся обратно
И поселился в районе Монмартра,
Я стал художником и забавлял смертных,
Разгуливая в потрёпанном чёрном берете
С петушиным пером – и пил в тавернах,
Иногда прикладываясь к алой вене

Какой-нибудь красотки – или, напротив –
Какого-то мерзавца, который портил
Мне пейзаж из башни возвышенной
Из кости слоновой – в ней над Парижем я
Царил со своим пером и кураж мой
Воплощал в суете картинной и бумажной –

Творил то стихи, то рисунки нелепые –
И жил у самого синего неба я –
По утрам – серебряного, ночью – кобальт,
Опьянённый луной – и я был добрым,
Насколько может быть добрым демон,
Когда фланировал по берегу Сены –

Тысячу лет – и одну секунду –
Падают тени от ресниц на скулы –
Века проходят – в перчатках рваных,
В чёрных рвах засыпают раны
Жёлтыми листьями – и в осенний
Париж снова приходит демон.

И я влюблялся в Рембо и Верлена –
И в Оскара Уайльда – и катила Сена
Воды свои под мостами-кольцами,
Слушая, как демон демонически смеётся,
Ибо он в этот город вернулся,
И пробуждаются дьявольские чувства.