Ты выйдешь на сцену

Ты выйдешь на сцену – а сцена будет пустая,
Слетит с твоих пальцев бабочек чёрных стая,
И каждый твой ноготь окажется перстнем с ядом,
Лилово кулисой сползёт по губам помада.

Ты выйдешь на сцену – а сцена будет разбита,
И пыль под ногами будет шуршать молитвы,
И будут гореть пентаграммы во тьме ресничной,
Когда, наконец, ты сменишь своё обличье.

И будут букеты чёрных азалий падать
На сцены рёбра – с карточками из ада,
И будут ленты их извивать гарроты,
И будет алым ядом сочиться рот твой.

Надменный взгляд горит фонарями горько,
Змея шипит, взвиваясь, ввиваясь в локон,
Холодный пульс частит под манжетной блажью,
И жилы рвут винтажные экипажи.

И ты несёшься по черноте бульваров,
Где спят в цветочных кадках людей кошмары,
Они тебя целуют в румянец дымный,
Со щёк стирая алую копоть грима.

Они бегут, они выпевают гимны,
Они твердят о том, что ты будешь с ними –
Ты их король, непризнанный и капризный,
Ты был им в прежде, в полузабытой жизни –

И будешь снова – такая уж карта пала –
Такая карма – всё начинать сначала
И в чёрном цирке хлестать оголённой плетью
По проводам души в изумрудном свете.

Абсент, полынь, зелёный тасует карты –
Тебе пора возвращаться на дно театра,
Тебе пора проходить по его колодкам,
Впуская змей и плющ ядовитый – в окна –

И в чащу чёрных волос – посмотри поближе –
Ты видишь в зеркале собственный образ? Вижу,
Смотрю, раскрыв глаза, как колодцы мрака –
Я – чёрный шут, хохочущий в маке фрака,

И чёрный парус над головой расправлен,
И кресла жмутся к полу в пустынном зале,
И пыль веков на перчатках горчит полынно,
И все кошмары в углах повторяют имя –

Твоё, моё – а чьё же ещё, мой ангел?
Ты – демон тут, в довольно высоком ранге,
И все кошмары льнут к твоим пальцам-кольцам,
И рот твой алый в ответ без конца смеётся.

И бьют часы, задыхаясь, давясь кукушкой –
В театре скоро опять соберутся души,
И будешь ты хлестать оголённой плетью,
И будет алый вкус на твоей манжете,

И будет град букетов из ада – рьяно
Лететь на сцену, в дурманы и щели-раны,
И будут доски пылью надрывно кашлять,
И будет ангел в зеркале – чёрно-павшим,

И будет демон там – в черноте цилиндра
Тянуть куда-то когти на пальцах длинных,
И будет сцена алым кружить и биться,
Кулиса слижет кровь языком волчицы,

И твой жилет раскрасит прожектор синий –
Увязнет время в бархате, как в трясине,
На бархат кресел падут зеркала-осколки –
И их сгрызут услужливо люди-волки.

И ты смеяться будешь в кулисной раме –
Бессменный жрец в своём театральном храме –
И копоть губ распустится розой смерти,
И ты хлестнёшь ещё и ещё раз плетью.