Общага

Не приемлю /как я определил для себя/ общественный образ жизни и мышления, ибо в массе себе подобных тонешь как индивидуальность, шагаешь за большинством с зашоренными глазами и ещё оправдываешься за свои, отличные от других, мысли и убеждения.




Гены ли тому причиной, или
одиночество сильней меня –
только зря по садикам водили
мальчика домашнего. Менять

камерный уют на миску супа
в обществе галдящей ребятни
посчитал за форменную глупость
/попусту потраченные дни/.

Да и школа, с неудами вкупе,
с дисциплиной общего труда
десять лет месила воду в ступе
/тоже, зря прожитые, года/.

Армия… тут надо постараться
не скатиться на отборный мат:
я в гробу видал такое, братцы,
но живой остался /очень рад!/

Будучи парторгом, над докладом
ночи напролёт /дурак!/ корпел.
Коллективу этого не надо –
много текста, мало добрых дел.

Общежитие. Содом свободы.
Плиты в жире, девки в номерах.
Чем же мне такой расклад не годен,
где бухло и тёплая нора?

Служба, мать ити её в качелю,
закалила партизанский дух;
от питья  не просыхал  неделю,
в обществе сестрёнок и братух.

Всё. Отставка. Пенсион в кармане;
заперся на даче, аки сыч.
Здесь меня уж точно не достанут…
я учусь, как завещал Ильич –

быть самим собою; без пригляда
старших, умных, в степени и без.
Ежели мне пообщаться надо,
кликну мышкой / это ль не прогресс!/

Близкие, далёкие... любые
поспешат откликнуться на зов;
сами в коллективе жили-были,
с ним деля и горе, и любовь.

Дистанцируясь от общей кучи
дорогих соратников-коллег,
я не упускаю каждый случай
возлюбить отдельно, и навек.



16 сентября 2015 года
Санкт – Петербург