какой-то странный лопух

Зяба Дуклик был дёрганый пацан, на фиг вам сдались его проблемы, вникать в них, жалеть придурка, восхищаться чушью, что он несёт.
Его трясло, он не торчок, не алкаш даже и не фанатик-геймер - ни на чём его не переклинило ранее, теперь переклинило на одном - хочу узнать - что такое счастье и, если надо, помереть потом, потому что всё, что было до этого было просто никакое - всё ( можно, конечно, описать все тысяча оттенков этой беспросветной серости - только не я ).
Можно описать миллион способов ( преувеличиваю, но, кажется, нет ) которыми Зяба пытался найти это, но этого не было. Фестиваль Горящий человек, концерты всего и всех подряд от какой-то Соечки Дряновой до Франкена Штейна и Офигена Прухлова. Пересмотрел все фильмы от "Эмпедокл в Тунисе, долгое шествие через семь пустынь", до всемирно известных "Жрачь" и "Мисс Офигения в тисках страсти", взбирался на всякие пики коммунизмов-анонизмов. Влюблялся периодически то в пухляшек отзывчивых, то в интеллектуалок острокусачих, то в забойных Квёкл Вшивовых. Голодал, обжирался, веровал последовательно во всё подряд, постился, обжирался. Нет счастья и всё. Зарабатывал, состояния, просирал, разными способами: на боготворительность, играл в рулетку, раздаривал придуркам, что понравились с первого взгляда на их всякие идиотства: школу какую-то типа колмогоровско-ландаусскую, церковку в дальнем селении с тремя человечками народцу, осушение болота, спасение беженцев из Эритреи от беженцев из Нигерии, варьете в тундре, да много всяких штук, нет счастья, не было и всё тут.
Засел дома у деда чужого, нянчил чего-то там, пару лет отводил-забирал из школы. Не хотел ничего больше. Но однажды проснулся и сиреневый букетик на обоях показался необыкновенным и обычный кусок хлеба и стакан кваса. Счастье накрыло Зябу. Ни с того, ни с сего непонимаемое неотвратимое и оно длилось, длилось, не останавливалось полдня. А потом...
Он похоронил деда через месяца три с ним болтовни по вечерам неспешной ни о чём. И был счастлив до конца своих дней.
Конец дней: его нашли у оградки на кладбище, он обнимал противно серого пса. Пока везли на скорой, умер блаженно улыбаясь, пёс бежал за машиной метров 30, потом вернулся к оградке и дождался возвращения любящего его существа, правда в ящике, и его закопали. Но любить можно было продолжать всё равно. Пёс бегал, дрался с другими зверями, искал косточки и приносил на могилку своему другу.