Ты сидишь за столиком с чёрной розой

Ты сидишь за столиком с чёрной розой,
И, наверно, глупо и, наверно, поздно
Говорить о том, что ты богом проклят –
И глядятся тигры в золотые окна.

Что тебе до бога, что тебе до чёрта –
Ты играл со смертью, ты восстал из мёртвых,
На твоих ладонях – перекрёстки линий
Заморозил вечный изумрудный иней.

На твоих запястьях расцветут лазурно
Голубые вены, голубые струны,
Голубые розы – против чёрной, жадной,
Что во мраке точит лепестки-кинжалы.

И вопьётся роза в полумраке в сердце –
Ты ещё не княжишь, ты всего лишь герцог,
Герцог тьмы, который, улыбаясь горько,
Собирает с пола своих лиц осколки.

И иная маска опалит причастьем –
Белокурый демон лучезарной масти,
И бокала хрупче – паутина пальцев –
Инфернальный дуче в золотом палаццо.

Золотые стены – и алмазный локон –
Но глядят гиены через пасти окон,
Из души, где бродят по лианам бесы,
И кроваво каплет на болота месяц.

И лагуны полны застарелой жаждой –
Ты всё точно помнишь – что постиг однажды,
Прижимая алый полумесяц лика
К золотистой плоти, исходящей криком.

Крик ли страсти острой, или злого страха –
Всё едино – пурпур обернётся прахом,
И платок твой белый окаймлён рубином –
В белых пальцах, цвета этих душ невинных.

И ютятся где-то – и рыдают души –
Храм добра и света был тобой разрушен,
И в твоих объятьях небеса сгорали,
И темнели платья, наливаясь алым.

На губах – оттенки, что неизъяснимы
Протекают реки этой жизни – мимо,
Серебрится Сена рукавом камзола,
Чёрный плющ по стенам проползёт узорно.

И ресницы тоже вьются чёрной вязью,
Чёрный герцог скоро погостит у князя –
И на чёрной розе его взгляд мерцает,
Лепестки роняя – на паркет – сердцами.

Все сердца – разбиты, лепестки – измяты,
И плывут молитвы горьким ароматом –
В полумрак закатный, в перепляс багровый –
И улыбка вспыхнет, обжигая, снова.

На веках – на веках – пена дней – сирени –
Этот мир подобен цирковой арене –
Укротитель в маске и цилиндре бродит
По канату хриплых цирковых мелодий.

И лакают тигры молоко и жизни,
Кто-то будет завтра в чёрный замок призван,
На балу взовьётся – чёрной розой кто-то –
Чьи-то души будут прямо к чёрту – стёрты.

Будут взбиты души в кровяном коктейле,
И пройдутся тигры по лучам-аллеям –
К сердцевине мрака, где клубится бездна,
И сплетают маки стебли чёрных лезвий.

И душа тигрино усмехнётся – снова,
Вспоминая – имя, повторяя – слово,
На салфетке белой, на салфетке мятой
Нарисует стрелы острие заката.

И твой ноготь чертит руны чьих-то судеб –
Бог тебя погубит – чёрный князь рассудит,
Выбирать свой лагерь – и не нужно вовсе –
Золотые флаги поднимает осень.

Золотые флаги прошивает тенью,
И дробятся мира каблуки-ступени,
И дробятся лица всех, кто проклят – тоже –
Бледнолицых кукол в бархатистых ложах.

И направят куклы на тебя бинокли –
Все иные звуки в этот миг умолкли,
И кофейный столик, и вино в бокале –
Всё взывает к роли за кулисой алой.

Ты глаза поднимешь – подзовёшь гарсона –
На ресницах иней, на лице – истома,
И терзая алый лепесток – ногтями,
Ты шагнёшь за двери – в полнолунья пламя.

И кого-то – там ты – в темноте отыщешь,
Чьи-то души будут после смерти – чище,
А твоя чернеет антрацитом в кольцах,
А твоя – пылает, а твоя – смеётся.

Чёрный смех терновый оплетает сцену –
Ты воскреснешь снова – навсегда, наверно –
Чёрной розой пахнет ветер чёрной гривы –
И лоснится шкура золотого тигра.

В золотом палаццо – над лагуной алой –
Будешь ты смеяться – и опять сначала –
Начинать сей танец –  роковой – для прочих –
В этой алой тайне, в этой чёрной ночи.