Апокалипсис ждёт сигнала

Апокалипсис ждёт сигнала,
Чтобы выстрелить миру в спину.
И один черноглазый ангел
В роговице зеркальной стынет.

И в абсенте глазниц затёртых
Основание мира режет.
Этот ангел похож на чёрта,
Это ангел, разъятый – между.

Его паспорт в раю просрочен,
И фальшивы на землю визы.
Этот ангел приходит ночью
И питается чьей-то жизнью.

В чёрном замке его расплаты
Стены плачут кровавой солью.
Он не молит богов распятых –
Он вообще никого не молит.

Он пришёл из геенны мира,
Где питаются путти – мясом.
На портретах его старинных
Губы выжжены алой краской.

Его руки – остры шипами,
И багровы манжеты-клёны.
Он однажды опять восстанет
В аромате небес палёных.

Он зажжёт сигарету воли
И отбросит ногой окурок.
Дети ночи протяжно воют
В чёрной мгле его шевелюры.

Он исторгнут из всех сюжетов,
Он извергнут с небес на землю.
В солнцах чёрных его эполетов
Золотые драконы дремлют.

И в глазах его вьются вьюги,
Поднимается пепел рыжий,
Когда в огненном чёрном круге
Чья-то алая мука брызжет.

И песок под его ногами
Испещряют медузы-звёзды,
Расползаясь зелёной медью,
Отравляя по капле воздух.

Расползаются лозы-змеи
По мирам – и лепечут ритмы.
Белый профиль его – камея
На огрызке луны отбитом.

И шелка алой пеной в сердце
Проникают, лаская липко –
Он играет ночное скерцо
На обглоданной волком скрипке.

Чёрных роз расцветает паства,
Волки чёрные льнут к истоку,
И раскрашены губы красным
Отравляющим жизни соком.

Солнце алое морок тянет
Из сердец и из волчьей пасти,
И заводит плетёный танец
На обугленной сцене паства.

Сцена рушится – в небо прямо,
И занозы летят, чернея.
Осыпаются стены храма,
Алтари оползают змеи.

Чёрный ангел абсент глотает,
Выдыхая дурман лиловый,
Улыбается ночь устами
Цвета ангельской свежей крови.

На часах, спотыкаясь, цифры
Предвещают, что скоро выстрел,
И на сцене ночного цирка
Маски сбросили все артисты.

И под масками их – пустоты
И бесплотная ярость ада.
Улыбаются губы – кротко,
Усмехаются маски – жадно.

Револьверы и маски – вскинут,
Смех метёт конфетти по полу.
Скоро выстрелят миру в спину,
Распевая куплет весёлый.

Губы ноты сосут – конфеты,
Вязко мякоть сочится в горло.
Предвещает конец сюжета
На изгрызенной скрипке соло.

Протрубит кто-то в рог трескучий,
Отзовётся гитара пьяно.
Протыкают ресницы-сучья
Небеса на большом экране.

Рвётся белая ткань, сгорая,
Аплодирует труппа-паства,
Пальцы дыма струятся к раю,
Обезьяньи рисуя маски.

Хаос время жуёт – бумагу –
Заскорузлую, в крови бурой,
И стоит черноглазый ангел,
Разминая ногой окурок.

И абсент его горло пенит,
В зеркалах испаряя лица.
Он стоит на отроге сцены
Под багровой зарёй кулисы.

Нет ни зрителей, ни актёров
В опоённой абсентом ночи.
И, смотря на горящий город,
Он играет на скрипке волчьей.