Великому Бунину. Ворон!

Жизнь Арсеньева. Ворон!

    Большие дороги отживали свой век. Отживала и Чернавская, что за горой.
Её прежние колеи зарастали травой,
старые вётлы, местами  ещё стоявшие справа и слева вдоль её просторного  и  пустынного  полотнища, 
вид имели одинокий и грустный, хотя видали великие судеб игрища.
     Помню одну ветлу особенно, её дуплистый и разбитый грозой  остов на одной из дорожных сторон.
На ней сидел, чёрной головнёй чернел большой ворон.
И отец сказал, очень поразив этим  моё воображенье юных лет,
что вороны живут по  несколько сот лет 
и что, может быть, этот ворон жил ещё при татарах...
    В чём  заключалось очарованье того, что он сказал и что я почувствовал тогда, видевший горе только при пожарах?
В ощущеньи России и того, что она – моя родина? 
В  ощущеньи связи с былым, далёким, общим, возможно, с времён сражений у Бородина,
всегда расширяющим нашу душу, наше личное существование, мысли моему существу,
напоминающим нашу причастность к этому общему?      
Он  сказал, что этими  местами шёл когда-то с низов на Москву, добывая для  себя лишь рай,
и по пути дотла разорил наш город сам Мамай...
 –––––––––

Иван Бунин. Жизнь Арсеньева.
КНИГА ВТОРАЯ. (Отрывок.)
 I
Большие дороги отживали свой век. Отживала и Чернавская. Ее прежние колеи зарастали травой, старые ветлы, местами  еще стоявшие справа и слева вдоль ее просторного  и  пустынного  полотнища,  вид имели одинокий  и грустный. Помню одну особенно, ее дуплистый и разбитый грозой  остов. На ней сидел, черной  головней чернел большой ворон, и  отец сказал, очень  поразив этим  мое воображенье, что вороны живут по  несколько сот  лет  и что, может быть, этот ворон жил еще при татарах... В чем  заключалось  очарованье того, что он сказал и что я почувствовал тогда? В ощущеньи России и  того, что она моя  родина?  В  ощущеньи связи с былым, далеким, общим, всегда  расширяющим нашу душу, наше личное существование, напоминающим нашу причастность к этому общему?      Он  сказал, что этими  местами шел когда-то с низов на Москву и по пути дотла разорил наш город сам Мамай...