Великому Бунину. Последние дни лета

Жизнь Арсеньева. Последние дни лета.

  Там, за опушкой, за стволами, из-под лиственного навеса сухо блестел и желтел простор полей,
откуда  тянуло теплом,  светом, счастьем  последних летних дней. 
Вправо от меня всплывало из-за деревьев, неправильно и чудесно круглилось в синеве несмело, 
медленно текло и менялось неизвестно откуда  взявшееся облако – большое,  белое.
   Пройдя несколько  шагов, я лёг на  землю, на скользкую траву, 
среди разбросанных, как бы гуляющих вокруг меня светлых, солнечных деревьев – отдохнуть на славу 
в лёгкой тени двух сросшихся берёз, двух белоствольных сестёр в сероватой мелкой листве с серёжками,
подставил руку под голову и стал смотреть то в поле, сиявшее и ярко  желтевшее за стволами, 
то на это облако над нами.
   Мягко тянуло с  поля  сушью, зноем, который всюду проникнуть стремился,
светлый  лес трепетал, струился,
слышался его дремотный, как будто куда-то бегущий шум. Этот  шум  иногда возрастал,  усиливался
и тогда сетчатая тень пестрела, двигалась, шум с порывами ветра прерывался,
солнечные пятна вспыхивали, сверкали и на земле, как некая небыль,
и в деревьях, ветви которых гнулись и светло раскрывались, показывая небо...

–––––––––
Иван Бунин. Жизнь Арсеньева.
КНИГА ПЕРВАЯ. (Отрывок.)
XXI
Там, за опушкой, за стволами, из-под лиственного навеса, сухо блестел и желтел полевой  простор, откуда  тянуло теплом,  светом, счастьем  последних летних дней.  Вправо от меня всплывало из-за деревьев, неправильно и чудесно круглилось в синеве,  медленно текло и менялось неизвестно откуда  взявшееся большое  белое облако.  Пройдя несколько  шагов, я лег  на  землю,  на скользкую траву,  среди разбросанных, как  бы  гуляющих вокруг меня светлых, солнечных деревьев, в легкой тени  двух  сросшихся берез, двух белоствольных сестер в сероватой мелкой листве с сережками, подставил руку под голову и стал смотреть то в поле, сиявшее и ярко  желтевшее за стволами,  то на это облако. Мягко тянуло с  поля  сушью, зноем, светлый  лес трепетал, струился, слышался  его  дремотный, как  будто куда-то  бегущий шум. Этот  шум  иногда возрастал,  усиливался и  тогда сетчатая тень пестрела, двигалась, солнечные пятна вспыхивали, сверкали и на земле и в деревьях, ветви которых гнулись  и светло раскрывались, показывая небо...