На террасе Памира

Почитала я вещих и вечных поэтов
Двадцать первого жгучего, смуглого века –
На обветренных лицах их – острые меты
Очень горькой видавшего жизнь человека.

Я теряюсь в своём поэтическом поле.
Я заочно почти за него извиняюсь.
Я заложник – я баловень в нём поневоле:
Желторотый птенец, где совсем не меняюсь!

Если ваша горчайшая жизнь без ответа,
Если к вам так неистов разреженный воздух,
Можно я не пойду в мудрецы и поэты –
Можно буду лишь тихо похаживать возле?!

Я пришла к вам, я к вам прикипела настолько,
Что хочу, чтобы все угнетатели мира
Взяли ваши стихи с той заснеженной полки,
Что на всех семитысячных пиках Памира!

И тогда разразятся их сходы и льдины,
И отправятся воды в поля, как в галеты!
И, быть может, затопит их до половины...
Или просто – не будет засушливым лето!

Просто ветер рассеет всех зёрен – по паре.
А по склонам распустит ромашек охапки.
Гуру будут пить чай, в добродушном ударе
Желторотых птенцов потрясая за лапки...

На террасе Памира свежо и тревожно.
Я сижу и читаю – дышу и читаю...
Можно я буду рядом – насколько возможно –
С каждым вечным и вещим... кого почитаю!..