Двое

У птиц - свинцовое нутро, а день в руках крошится хлебом,
И глаз достаточно суров, смотрящий сквозь разломы неба.
На разорённое гнездо,кресты, сколоченные наспех,
На рты, закованные льдом, на то, что режет время-скальпель
Живую плоть бетонных стен, а воздух мечется закован...
Но ты выискиваешь центр, где свет под Бога стилизован.

На белый снег, на чистоту, на безупречное пространство,
Словами, хлёсткими, как кнут. ворон взлетающее царство,
Заполонив просветы дня, ложится лживыми тенями,
И пар восходит, всё кляня, в своей воинствующей карме…
Крикливым карканьем затмив (небес уже совсем не видно),
Шумит отъявленный мотив: «То что не чёрное - постыдно,
Все, кто не с нами - Вельзевул, а яркий свет - камланье бубнов…»
Тут месяц с неба соскользнул, пытаясь вылечить безумных,
...И наступила темнота, являя сумасшедших лики,
А печень нового Христа клевалась с рук багрово-липких.

Мне неспокойно. Тает день, оставив горечь недомолвок.
Нас двое в мире - я и тень. Но иногда я столь неловок,
Что забываю, кто есть кто, чей абрис на стене печален?
Среди поломанных хребтов мир изначально ирреален.
Тень, осмелев, уже рулит, а я - безмолвный служка в храме.
Алтарь храню, как неофит, одной возвышенной Диане.
Фрезой снимаю верхний слой, червей разрезав по живому,
И дёрн, сдирая(стар устой), поклоны бью всему земному.
В пещерных скалах мумиё летучей мыши - тёмный символ
Мистического. «Всё вранье!» - твержу, внедряя правду силой.
Пусть отпрыск медленно растет, впиваясь в тело, как омела,
Где начинается отсчёт эпохи luxury, несмело
Пространства множатся в умах, прав Лобачевский- их так много!
Безмерный сковывает страх, когда я чую запах Бога.
На тёмном пятна не видны, поэтому частенько в чёрном
Тень рыщет в поиске войны, тараня слух донельзя вздорным...
Что я мешаю ей дышать, и не пойти куда подальше,
А мне всё хочется узнать: так был ли в самом деле мальчик?
Ломая вечность пополам, тень покушается на небо.
Читаю молча по губам, что кроме зрелищ надо хлеба.
И я кормлю её собой, несу ей душу в каждом грамме...
Я так надеюсь, может сбой случится в чёртовой программе.

Уставший. Он к тебе придёт, вздохнув, усядется напротив.
Скривит в ухмылке тонкий рот, произнесёт: "Ну как живёте?
Не надоело столько лет считать убогие минуты?"
Он станет пристально глядеть, невыразимо будет жутким
Его холодный взор очей, а кровь, бурлящая, отхлынет
От щёк, что полотна бледней...И кто-то скажет на латыни:
"Absolvo te! Сейчас иди! Во тьму, ступая осторожно,
Где ты останешься один, забывший истины, безбожник…» 

Здесь серых стен сдвигаем звук, бетон скрежещет… Невозможно
Вздохнуть, а ужас многорук сжимает горло. В душу вогнан
Страх  быть неузнанным… Извне рождаются твои химеры,
Невидящее око, не…любовь - единственная мера
Стать отстранённым от всего, взлететь, поднявшись над системой,
Любое свергнув божество, поняв, что это личный демон…
В окно  растрёпанный рассвет  стучится, чтобы ты проснулся,
Тревожный тает силуэт  в изгибах утренних конвульсий.
На плахе  скомканной постель  предстанет перед сонным взглядом…
И льётся солнечный елей на то, что ночью было адом.
 
Не собирай осколки лун,холодных лезвий для запястий,
Здесь влажный воздух безучастен к намёкам поседевших рун.
Огромный кит идёт на дно,забыв, что был когда-то птицей...
И смотрит небо сквозь ресницы, как Бог бездумно искажён.