Как пишутся стихи, или Немного прозы о поэзии

Признаюсь, эти строки были написаны для девушки Кристины, потому что она просто и честно сказала, что ей было бы интересно.
http://www.stihi.ru/2015/05/11/587
Прошли годы, девушка Кристина то ли удалилась, то ли повзрослела и бросила рифмовать.
Но сути эти изменения не меняют.
Как не изменилась и моя точка зрения.
Я просто продолжаю разговор. Бесконечный разговор о поэзии, поэтах и стихах.
Пишу о поэзии и поэтах – как и чувствую и то, и тех, – не потому что я гигант корифеистый, а потому что кому-то интересно, что я думаю по этому поводу.
Для завершения этого маленького, непланового вступления скажу ещё простое: никто и никогда меня не спрашивал, как я пишу.
А я и не отвечу.
Но тут просто перехожу к одному из наиболее любимых мною стихотворений.
Любимыми я считаю те стихи, которые запоминаются сразу почти целиком. И которые легко носить и повторять про себя. Как милую песенку. К песенности стихов отдельно вернусь чуть позже. А пока - Николай Рубцов.
Оттепель.
Нахмуренное,
            с прозеленью,
                небо,
Во мгле, как декорации, дома,
Асфальт и воздух
Пахнут мокрым снегом,
И веет мокрым холодом зима.
Я чувствую себя больным и старым,
И что за дело мне до разных там
Гуляющих всю ночь по тротуарам
Мне незнакомых девушек и дам!
Вот так же было холодно и сыро,
Сквозил в проулках ветер и рассвет,
Когда она задумчиво спросила:
- Наверное, гордишься, что поэт? -
Наивная! Ей было не представить,
Что не себя, её хотел прославить,
Что мне для счастья
Надо лишь иметь
То, что меня заставило запеть!
И будет вечно веять той зимою,
Как повторяться будет средь зимы
И эта ночь со слякотью и тьмою,
И горький запах слякоти и тьмы...

Здесь я беру паузу.
Потому что, если даже далее читать после Рубцова меня будет только девочка-Кристинка, я всё равно продолжу, раз уж начал.

Рубцов открылся мне в Тбилиси, во время курсантской стажировки. К красоте города и комфорту занятия любимым делом добавился Рубцов. Простой. Невыпендристый. Бесхитростный. Искренний. И - мой, потому что запоминающийся мною буквально с первых прочтений.

Это стихотворение уже легко носится множество лет. Множество раз процитировано, прочтено, даже есть запись моим голосом.
Но главное - его простота и ритм, как мне кажется, то и дело отражаются эхом в том, что пишется мной. И за это спасибо Рубцову.
А еще ему спасибо за несколько иных, звучащих во мне, стихотворений. С ними легче живётся, и, поскольку тут пишу для Кристины и себя, позволю себе процитировать любимое.
Конечно, само собой и законно:
Воробей
Чуть живой. Не чирикает даже.
Замерзает совсем воробей.
Как заметит подводу с поклажей,
Из-под крыши бросается к ней!
И дрожит он над зернышком бедным,
И летит к чердаку своему.
А гляди, не становится вредным
Оттого, что так трудно ему...

Пауза. Воробья очень легко повторить сразу. И запомнить навсегда.

Ещё Рубцов.
Конечно, ужасная в своей простоте и помимоволизапоминаемости -
РАСПЛАТА

Я забыл, что такое любовь,
И под лунным над городом светом
Столько выпалил клятвенных слов,
Что мрачнею, как вспомню об этом.

И однажды, прижатый к стене
Безобразьем, идущим по следу,
Одиноко я вскрикну во сне
И проснусь, и уйду, и уеду...

Поздно ночью откроется дверь,
Невеселая будет минута.
У порога я встану, как зверь,
Захотевший любви и уюта.

Побледнеет и скажет:- Уйди!
Наша дружба теперь позади!
Ничего для тебя я не значу!
Уходи! Не гляди, что я плачу!..

И опять по дороге лесной
Там, где свадьбы, бывало, летели,
Неприкаянный, мрачный, ночной,
Я тревожно уйду по метели...

Трагедия двоих от лица одного. Казалось бы, что там в Оттепели, Воробье и Расплате. Человек, природа, воробышек, природа, разлука, природа.
А как жёстко и точно сказано простое. До сердцебиения...
Есть к чему стремиться, правда, Кристина? Если Вы ещё здесь, разумеется)))...

А с Рубцовым распрощаемся на его невероятной скамейке...

ЗАЧЕМ?

Она совсем еще ребенок -
И ясен взгляд, и голос тонок.
Она совсем еще дитя -
Живет играя и шутя.

- Давай походим темным лесом!
- Давай разбудим соловья!
Там у дороги под навесом
Моя любимая скамья.

- Давай сбежим скорее в поле!
- Давай посмотрим на зарю!.. -
Я подчиняюсь поневоле
И тоже что-то говорю.

Но чувства борются во мне,
Я в жизни знаю слишком много,
И часто с ней наедине
Мне нелегко и одиноко.

И вот она уже грустна,
И вот уже серьезней встречи,
Совсем запутает она
Клубок моих противоречий!

Зачем же мы ходили лесом?
Зачем будили соловья?
Зачем стояла под навесом
Та одинокая скамья?

Я с первого раза читаю это напамять. И, я уверен, всё мною написанное, сочинённое, замеченное - мои подсознательные попытки повторить рубцовские ритмы, маленькие трагедии. И его большое сердце. Которое остановилось от удара вилкой в шею в исполнении сожительницы. Страшно. Но так, как я прочел, было...
И еще: он никого не обижал ненавистью, даже в его "ха-ха, какой же это брат?" - есть умная и светлая ирония и самоирония талантливого человека, который оставил мне свет.

А ещё мне страшно понравился Вознесенский. Андрей. Племянник автора "Политэкономии коммунизма", уничтоженной книги, в которую так хотелось бы в свое время заглянуть.
Андрей Вознесенский очень нравится в надрыве своём в своей поэме, цитаты из которой до сих пор со мной с первого прочтения.

Андрей Вознесенский

"Плач по двум нерожденным поэмам"

Аминь.

Убил я поэму. Убил, не родивши. К Харонам!
Хороним.
Хороним поэмы. Вход всем посторонним.
Хороним.

На черной Вселенной любовниками
                отравленными
лежат две поэмы,
                как белый бинокль театральный.
Две жизни прижались судьбой половинной -
две самых поэмы моих
                соловьиных!

Вы, люди,
      вы, звери,
               пруды, где они зарождались
                в Останкине, -
в с т а н ь т е!
Вы, липы ночные,
                как лапы в ветвях хиромантии, -
встаньте,
дороги, убитые горем,
                довольно валяться в асфальте,
как волосы дыбом над городом,
вы встаньте.

Раскройтесь, гробы,
                как складные ножи гиганта,
вы встаньте -
                Сервантес, Борис Леонидович,
                Браманте,
вы б их полюбили, теперь они тоже останки,
встаньте.

И Вы, Член Президиума Верховного Совета
                товарищ Гамзатов,
встаньте,
погибло искусство, незаменимо это,
           и это не менее важно,
                чем речь
                на торжественной дате,
встаньте.
Их гибель - судилище. Мы - арестанты.
Встаньте.

О, как ты хотела, чтоб сын твой шел чисто
                и прямо,
встань, мама.

Вы встаньте в Сибири,
                в Париже, в глухих городишках,
мы столько убили
                в себе,
                не родивши,
встаньте,
Ландау, погибший в косом лаборанте,
встаньте,
Коперник, погибший в Ландау галантном,
встаньте,
вы, девка в джаз-банде,
                вы помните школьные банты?
встаньте,

геройские мальчики вышли в герои, но в анти,
встаньте,
(я не о кастратах - о самоубийцах,
кто саморастратил
                святые крупицы),
встаньте.

Погибили поэмы. Друзья мои в радостной
                панике -
"Вечная память!"
Министр, вы мечтали, чтоб юнгой
                в Атлантике плавать,
Вечная память,
громовый Ливанов, ну, где ваш несыгранный
                Гамлет?
вечная память,
где принц ваш, бабуся? А девственность
                можно хоть в рамку обрамить,
вечная память,
зеленые замыслы встаньте как пламень,
вечная память,
мечта и надежда, ты вышла на паперть?
вечная память!..

Аминь.

Минута молчанья. Минута - как годы.
Себя промолчали - все ждали погоды.
Сегодня не скажешь, а завтра уже
                не поправить.
Вечная память.

И памяти нашей, ушедшей как мамонт,
вечная память.

Аминь.

                Тому же, кто вынес огонь сквозь
                потраву, -
                Вечная слава!
                Вечная слава!

1965


Боже! Чёрт возьми! Думал я, читая и повторяя про себя эти удивительные строки-раны, - это же про всех нас...
И, может, потому что я освещён и освящён знанием этого Вознесенского, я всё реже позволяю себе проспать то, что толкается изнутри и просится на бумагу.
К слову, обожаю писать карандашом. Друзья подарили недавно кучу - в натуральном смысле - мягких карандашей. Эта братия карандашная  так сладко шуршит по черновикам, то белоснежным, то жёлтым. А когда-то так сладостно писалось на порванных в четвертинки газетных листах, идущих с барабана в срыв... И перо люблю - супруга Любимая Моя подарила. Металлическое. Цельнометаллическое. Я когда-то такое только в "Науке и жизни" видел.
Это важно - моё отступление - чем и как писать.
Например, вот как говорил об этом - что тоже запомнилось на всю жизнь с первого раза, - Великий Юлиан Семёнов в своём романе о поисках Янтарной комнаты. Он говорит о любви созидать тексты в несколько этапов: от руки, машинка (были такие когда-то - бабушки "компов")... А когда выходит книга - появляется совершенная отстранённость автора от текста. И тогда готов править себя уж совсем безжалостно.

От безжалостности в правке себя вернёмся на миг к Вознесенскому.
Его "Ты меня на рассвете" не перепели только уж слишком перепившие...)))
А вообще называется иначе:

Сага
Ты меня на рассвете разбудишь,
проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь.
Ты меня никогда не увидишь.

Заслонивши тебя от простуды,
я подумаю: "Боже всевышний!
Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу".

Эту воду в мурашках запруды,
это Адмиралтейство и Биржу
я уже никогда не забуду
и уже никогда не увижу.

Не мигают, слезятся от ветра
безнадежные карие вишни.
Возвращаться — плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.

Даже если на землю вернемся
мы вторично, согласно Гафизу,
мы, конечно, с тобой разминемся.
Я тебя никогда не увижу.

И окажется так минимальным
наше непониманье с тобою
перед будущим непониманьем
двух живых с пустотой неживою.

И качнется бессмысленной высью
пара фраз, залетевших отсюда:

"Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу".

С Вознесенским всё. Я признаЮсь, что мне неинтересны многочисленные "признанные авторитеты" и их "нетленные произведения", если стихотворения не запоминаются и не трогают.
Я вспомню только то, что тронуло. Что стало частью меня. И потому с Вознесенским - точка.

Наверное, мне следовало бы начать с Евгения Евтушенко. Его "Братская ГЭС" в главе "Большевик" цитировалась курсантами иногда таким вот странным образом: кто-то на самоподготовке начинал читать главу вслух по памяти, присоединялись еще и еще ребята, и дочитывали до конца громом хора чтецов.
Почему так? Потому что читается легко и запоминается сразу.
А как иначе со стихами?
И сколько поэтов мы не выучили в школе, потому что скучны были классики своими выверенными, но бездушными завываниями.

Пастернака - ношу одно:

Зимняя ночь

Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.

Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.

И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Как счастливо просто и ярко горит эта свеча, правда, Кристина?


Анна Ахматова
«Мне ни к чему одические рати...»

Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати,
Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.



...Такое простенькое откровение - дорогого стоит.
Если прочувствовать.
И ни слова пошлости. Ни слова ненависти.
А правды, искренности и трагизма - на иные поэмы.

Ахматова:

Молюсь оконному лучу -
Он бледен, тонок, прям.
Сегодня я с утра молчу,
А сердце - пополам.
На рукомойнике моем
Позеленела медь.
Но так играет луч на нем,
Что весело глядеть.
Такой невинный и простой
В вечерней тишине,
Но в этой храмине пустой
Он словно праздник золотой
И утешенье мне.
1909

Что такого, казалось бы.
А запоминается сразу и навсегда.
Такие стихи - настоящие.
Один сквозной луч-образ.
Не люблю, когда в стихотворении образы толпятся, лезут друг дружке на голову, через головы, выпячиваются, выпендриваются.
И ничего не запоминается, и захлопываешь книгу, автора, стих навсегда...

Ещё помню и люблю...
Но всегда ли можно любить?
Можно ли любить такое:

И выковыривал ножом
Из-под ногтей я кровь чужую...
Семен Гудзенко

?
А ведь запоминается. Запоминается ужасом, и так и живёт, толкая очеловеченной бесчеловечностью...
Потому что - кровь... Но и такое пишется, читается и запоминается.
Но не убивать зовёт.
А жить, любить.
И писать о любви...

А ещё почему-то помнится ловкое стихотворение, как мне кажется, Маршака, тоже прочтенное и запомненное сходу:

Когда мы попадаем в тесный круг,
Где промышляют тонким острословьем
И могут нам на выбор предложить
Десятки самых лучших, самых свежих,
Ещё не поступивших в оборот
Крылатых слов, острот и каламбуров, —

Нам вспоминается широкий мир,
Где люди говорят толково, звучно
О стройке, о плотах, об урожае,
Где шутку или меткое словцо
Бросают мимоходом, между делом,
Но эта шутка дельная острей
Всего, чем щеголяет острословье.

И нам на ум приходит, что народ,
Который создал тысячи пословиц,
Пословицами пользуется в меру
И называет золотом молчанье.


Так вот, здесь Самуил Яковлевич, мимоходом, сформулировал главное: чуть перефразирую и скажу - стихи есть то, что говорят толково, звучно.
По-Рубцовски.

Ну, вот так, вкратце...

Да, чуть не забыл: важное - уметь выбирать между тем, что было, и что Вы на самом деле пережили.
Может, нужно что-то забыть, что-то приукрасить, сменить время и место, возраст и даже пол героя. Я же не призываю к операциям.
Я призываю к тому, что Поэт назвал:
"Над вымыслом слезами обольюсь".
Никогда же не было ни Руслана, ни Людмилы, ни Евгения Онегина.
А рассказано о них так, что и не выдумаешь лучше.
Творите, выдумывайте, пробуйте, Кристина...
И будьте искренни.
И тогда Ваши стихи будут напеваться, как напеваются сами по себе стихи-песенки:

"Ты меня на рассвете разбудишь..."

Эти слова ведь можно сказать и многим нашим стихотворениям...

С уважением,

Миклош.

13 мая 2015 года