Баллада о Золотом лесе

Мерцая золотом стволов,
дарил покой,  как  райский сад,
и укрывал от злых  ветров
старинный лес эльфийский град.

Там правил знатный гордый  князь
народом древним и  благим.
И с неба благодать лилась
на землю, отданную им. 

Надменен был эльфийский князь,
могуч, велик,  спокоен.
Два сына было у него.
И каждый — бравый воин.

Сын старший звался  Аголе,
красив был и  бесстрашен.
А младший княжич – Сингеле,
прекрасен и отважен.

Однажды летним  жарким днем
в лугах, вдали от отчих врат
людскою  девою пленен
был эльф Сингеле  - младший брат.

Назвал  Адельму он женой,
привел под зеленые кроны,
в эльфийский лес, в свой дом родной,
супругой наследника трона.

Вскричал владыка – грозный эльф,
взметнулись птицы до небес.
«Зачем пришел сюда, посмев
ввести людскую дщерь в мой лес?»

И младший сын был изгнан вон
из близкой и  родной страны.
В краю чужом построил  дом
для себя и прекрасной  жены.

Бежит река, и время мчит.
А счастье не тускнеет там,
где есть любовь, а спесь – молчит,
назло невзгодам и годам.

Растут три сына у четы,
все лучшее от мира взяв.
И дочка  дивной  красоты,
звездой на небе воссияв.

И  чудным  даром волшебства
был Улле – младший, наделен.
Для повышенья  мастерства
на тайный остров  увезен.

Пришла война, врагов вторженье.
И в ярой схватке   рукопашной
убит  эльфийский князь. В сраженьи
том пал и Аголе бесстрашный.

Наследник пал. Но есть  другой -
кто за любовь был изгнан прочь.
Послы с повинной головой,
идут, чтоб гордость превозмочь.

Согласны эльфы  над собой
признать правителем того,
кто выбрал счастьем и  судьбой
жену вне  рода своего.

И вот с семьёю возвращен
в родные кущи Сингеле.
И каждый эльф  оповещён
о скором княжьем торжестве.

И к дню отцова торжества
спешит к чертогам золотым 
постигший тайны волшебства
маг  Улле –  самый младший сын.

Но в чьих домах ведется спор?
В чьих душах закипает злость?
То в детях  Аголе  укор,
что княжить им не довелось.

«Иссяк в старейших мудрый глас,
их разум к чести рода глух -
бастардов ставят выше нас!
И смертных человечьих шлюх!»

Опутан заговором лес -
так  жажда власти  велика.
Ладонь  ложится на эфес
эльфийского клинка. 
 
День коронации настал.
И княжеский златой венец
в кудрях у Сингеле блистал,
вздымая  гнев иных сердец.
 
Полны кувшины, и пажи
с ног сбились от своей работы.
И точат  копья и ножи
для доброй княжеской охоты.
 
Уж загнан зверь в лесной глуши,
и рог загонщиков зовет
туда, где шепчут камыши,
и зверь покорно смерти  ждет.

Князь мчит на звуки трубача
обычай старый  соблюсти -
по праву  первого  меча
удар смертельный нанести.

Трофеем стал свирепый волк –
горят глаза, крутая стать.
Сингеле выхватил клинок,
но обломилась рукоять.

А зверь уж тут, и горло рвет,
и наземь валит, и рычит.
На помощь Сингеле зовет.
Но свита смотрит и молчит. 

И сыновья к отцу спешат,
мечи бесстрашно обнажив.
Но стрелы в них дождем летят.
и вот уже никто не жив.

И мчит к Адельме эльф-гонец,
несет трагическую весть -
Что муж её нашел конец,
и сыновей постигла смерть.

А Улле, к празднику прибыв,
услышал братьев тяжкий крик,
предсмертный стон, отца призыв,
и к ним рванулся в тот же миг.


Помчался птицей конь гнедой,
готов  дать Улле бой врагу.
Но что ж он видит пред собой: 
на кровью залитом  лугу

Стоит матерый бурый волк
над телом мертвого отца,
а рядом - сломанный клинок,
в крови два брата-близнеца.
 
И полный горя Улле крик
вдруг перерос в звериный вой,
вдруг превратился в грозный рык.
И вместо Улле -  волк другой

возник  у тел своей родни.   
Бежала эльфья стража прочь
мечи и луки  обронив,    
не  в силах страх свой превозмочь.

Повержен наземь зверь лесной,
и магом яростным убит.
И Улле, сбросив облик свой,
навстречу к матери спешит.

К нему ж, имея скорбный вид,
сын Аголе бредет двором.
В руке бокал пустой блестит,
рубашка залита вином.

«Пытался кубок я отнять,
что мать твоя испить хотела.
Но ей не смог я помешать –
смертельный яд закончил дело.

Сестра за матерью вослед,
узнав о гибели родных,
не пожалела юных лет –
пустой бокал в руках моих».

«В моей семье не пьют вина!
Кто кубок им поднес с вином?
Скажи мне, брат, твоя вина,
что ядом полон этот дом?

То не вином обагрены,
а кровью матери моей,
моей возлюбленной сестры,
одежды на груди твоей!

Не скорбен ты. В твоих глазах
восторг убийцы – подлеца.
Ты вскоре обратишься в прах,
и не носить тебе венца!».

«Тебе ль, бастард, меня корить? 
Не эльф ты, и не человек.
Грозишься ты меня убить,
но сам не доживешь свой век. 

Волчицей мать твоя была!
А для волков закон суров.
Волчат безродных родила.
Мы убиваем всех волков».

«Убить его!» - и копий шквал
рванулся в воздухе в ответ
туда, где полуэльф стоял.
Но никого там больше нет.

Туманом ускользнув от стрел,
неясной дымкой  растворясь,
он ветерком прошелестел
«До скорых встреч, кровавый князь!

«Эльфийский  лес еще узнает,
что я обиды не спущу.
На воле  волки мстят за стаю.
А коль я волк – я отомщу».

Год пролетел, другой прошел,
еще десяток пробежал.
В тридцатый раз  нарцисс расцвел.
И юный Улле возмужал.

Достиг магических высот
и полноправным магом стал.
Но  то, что клятва мести  ждет,
он никогда не забывал.

Вернулся Улле в древний лес,
с собой шесть магов он привёл:
Дубы пылали  до небес,
а на березах пламень цвёл.

Заклятье страшное впитал
и, поражен его вредом,
из золотого черным стал
надменных эльфов древний дом. 

Не счесть блуждающих огней
ночной порой в лесной глуши.
То души эльфов сотни дней
поют для путников  в тиши.