Бэби, сегодня, воистину, странный день

Бэби, сегодня, воистину, странный день –
Морось осенняя вьётся на злых ресницах,
И распадается на ледяной воде
Морок, который обоим все ночи снится.

Бэби, сегодня луна – мармелад и дым,
Окна затеяли пляску среди созвездий,
И прохожу я – невидимый для других –
Алым осенним лордом и чёрной леди –

Шпагой корсетной – и облака зеркал
Кружатся, как кринолин, у лица и туфель,
Лижут кострами века. Серебро песка
Переливается и не даётся в руки –

Жжётся – смеётся – и нежит лицо перо
Бархатным смехом – и мех укрывает горло.
Страшная сказка войдёт ледяной порой
В огненной осени отданный спящий город.

Шаг мой по кремнию улиц – почти невесом,
Нити заклятий стянули локоны лентой,
И проникает в каждый невинный дом.
Дым моих глаз вместе с дымом от сигареты.

Бэби, о чём эта сказка – не знаю сам,
Я не рассказчик, я только герой зловещий –
И раскрываются чёрном зонтом небеса,
Падает сумрак сиренью дождя на плечи.

Бэби, о чём твои слёзы и твой покой?
Нам не понять друг друга, мой сонный ангел.
Я прикоснусь к тебе золотой рукой
И отложу золочёное устье шпаги.

Ты будешь спать – и настигнет мой поцелуй
Тень твоих губ – точно бабочка или веер –
Сложенный, сомкнутый. Сколько холодных лун
В этой холодной комнате синим веют?

Сколько веков на коже моей – пыльцой –
Пудрой и прахом, горчат и полынно грезят?
Ты не увидишь сегодня моё лицо
И не пытайся догнать меня – бесполезно.

Бэби, ты ангел, а мне предназначен ад –
Ты затихаешь в шёлка цветочной пене,
И настигает тебя в зеркалах мой взгляд,
И рассыпается пудрой песок мгновений.

И на твоих устах затухает ночь –
Синей свечой от пальцев моих зажженной.
Может быть, ты когда-то уйдёшь со мной –
В огненный час, в чёрное время оно.

Может быть, может быть – скрип дверей и шелков,
Шорох вуали на лика хрустальной ветви.
И моя тень покидает ночной альков
Бархатным дымом сиреневой сигареты.