Великому Леонову. Русский лес Алексея Михайловича

  Русская Правда*, новгородские акты четырнадцатого века
и Уложение Алексея Михайловича** – народу руководство,
упоминают лес лишь в связи с необходимостью
охранить от расхищенья частное пчеловодство.
  Иван Третий запретил сводить лес вокруг Троицкой лавры,
что не являлось опытом регулирования лесных рубок всех
или установления собственности на лес: на древесину, на мясо лосей, кабанов в нём, на зверья мех,
а всего лишь стремлением оградить молитвословцев от досадливых мирских помех.
   Ещё водно, рыбно и лесно на Руси – всем она полна;
при том же Иване лось и зубр бродят под Угличем, медведь и серна.
Но всё шибче машут топором вкруг стольного города,
и вот Алексей воспрещает валку в тридцативёрстном радиусе вокруг Москвы –
опять же всего лишь в целях охранения своей, царёвой охоты.
   По-прежнему шумят-качаются окрест леса нерубаные, высокие –
суздальские и брянские,  муромские и коломенские,
неприступные леса курмыцкие и владимирские, –
бездонные кошели зелёного добра, что рубят уж столетья,
которого, мнится, не вычерпать и в тысячелетье...
–––––––
*Русская Правда (древнерус. правда роусьска;а, или правда рускаа, здесь «правда» в значении лат. iustitia) – сборник правовых норм киевской Руси. Связана с Ярославом Мудрым.
**Cвод законов Русского государства, 1649 год, памятник русского права XVII века, первый в русской истории нормативно-правовой акт, охвативший все действующие правовые нормы.



Леонид Леонов. Русский лес. (Отрывок).
Русская Правда, новгородские акты четырнадцатого века, как и Уложение Алексея Михайловича впоследствии, упоминают лес лишь в связи с необходимостью охранить от расхищенья частное пчеловодство. Иван Третий запретит сводить лес вокруг Троицкой лавры, что также не является опытом регулирования рубок или установления собственности на лес, то есть попыткой найти ему место в гражданском законодательстве, а всего лишь стремлением оградить княжих молитвословцев от досадливых мирских помех. Еще водно, рыбно и лесно на Руси; при том же Иване лось и зубр бродят под Угличем, медведь и серна. Но все шибче машет топором вокруг себя Москва, и вот Алексей воспрещает валку в тридцативерстном радиусе вкруг стольного города – опять же всего лишь в целях охранения своей, царевой охоты. По-прежнему шумят-качаются нерубаные леса окрест – коломенские и муромские, суздальские и брянские, неприступные леса курмыцкие и владимирские,– бездонные кошели зеленого добра, которого, мнится, не вычерпать в тысячелетье...