Однажды...
Забрезжил пасмурный рассвет.
Перрон. Наш поезд. Две цыганки.
Да колокольни силуэт.
Туман рассветный разрывая,
Вдруг рядом встречный скорый стал.
"На полминуты стал." - Зевая,
Мне тихо проводник сказал.
И вздрогнул я внезапно резко,
Напротив увидав в окне,
За пыльной жёлтой занавеской
Лицо. Черты родные мне...
Как будто бы судьба живая -
Увидел в метрах двух я ту,
Чей образ в памяти стирая,
Порой зовём мы, как мечту!
Чьё имя, адрес, облик, душу
Я так убийственно забыл.
И, беззащитен, безоружен,
Я встретил ту, кого любил...
И, вздрогнув, будто поезд тронул,
(Под стук в висках? В груди? Колёс?)
Нас по неписанным законам
К друг-другу дух любви унёс.
За поручень окна схватившись,
Пытаясь опустить стекло,
Она, как будто извинившись,
Мне улыбнулась: не везло!
Открыв своё окно, к другому
Я бросился, подав ей знак,
К четвёртому, потом к шестому...
Я открывал, она - никак!
И я смотрел, не в силах горе,
Тоску и боль свои унять,
На ту, что предстояло вскоре
Уже навеки потерять.
Чей вид, тихонько забывая,
Всю жизнь! я в памяти стирал...
"Да, в жизни всякое "бивает"!" -
С акцентом кто-то мне сказал...
Она смотрела в напряженьи,
В стекле окна расплющив нос;
Любовь, тоска, изнеможенье
Сверкали искорками слёз...
Бездушный поезд тронул резко,
Лишив нас "званий и наград".
И, скомкав в пальцах занавеску,
Мы плыли в прошлое. Назад.
И мне казалось, безнадёга,
Как этот пасмурный рассвет,
Как эта зимняя дорога
И колокольни силуэт,
На безымянном полустанке,
Где никого никто не ждёт,
(ну разве что те две цыганки!)
Вот тут, сейчас, меня убьёт!
Передо мною, улыбаясь,
В модальном наклоненьи, рок,
Моею мукой забавляясь,
Мотал назад всей жизни срок.
До самой главной той развилки,
Где мы прощались на века...
Я даже видел её жилку
У бледного её виска...
И возле дёсен её скобы...
На шее завитки волос...
И всё-всё-всё, что быть могло бы,
Но только... только не сбылось!
На хмуром зимнем полустанке
В полнеба розовел рассвет.
Перрон в снегу и две цыганки.
Да колокольни силуэт.
1970-е. Владикавказ.
Свидетельство о публикации №114110305254