Воланд и Бетс

Воланд и Бетс играют по вторникам в бадминтон.
Воланд и Бетс по вторникам пьют коньяк.
Воланд в Бетс уж дано влюблен,
Но молчит, эдакий он дурак.

Воланду уж за сорок, за тритцать Бетс.
Воланд вдовец, Бетс трижды разведена.
Воланд с ней говорит, как Ошо иль другой мудрец,
Делая раз в минуту глоток вина.

Бетс по средам ходит на старый холм,
Где они пила ром, смотрела на звезды, курила "West".
И давилась приторным табаком
И мечтала лишиться любимых мест.

Бетс теперь там не курит, а только пьет.
Воланд там ни разу и не бывал.
Он молчит все, эдакий идиот.
Бетс давно уж кто-то завоевал.

Воланд билет покупает в Рим и прощает Бетс
И прощается с ней, мол, говорит, прощай.
Через пять лет он забыл ее наконец
И жизнь его похожа уже на рай.

Бетс в четвертый раз, конечно же, развелась.
Она снова курит на треклятом своей холме.
- Эх, - думает, - А ведь над Воландом была власть.
Вспоминает, как смешно он кривлялся в своей чалме.

Бетс звонит Воланду, договаривается о встрече,
Воланд приходит смуглый, седой, счастливый.
Бетс приходит, хоть завлечь его ей и нечем.
Разве что тем, что безумно она красива.

Бетс говорит, мол, Воланд, мой старый друг
Пойдем во вторник в какой-нибудь Римский паб ?
Знаешь, я потеряла девять своих подруг.
Девять, таких же как я изнуренных баб.

Знаешь, Воланд, я снова теперь курю.
А еще у меня кажется варикоз.
Знаешь, Воланд, я, возможно тебя люблю.
Знаешь, Воланд, я это же все всерьез.

Рай Воланда распадается по кускам,
Он Бетс прописывает в своей квартире.
Он гладит ее по вторникам по вискам,
А она говорит, что он лучшее, что есть в мире.

Но проходит год, Бетс свыкается наконец,
Что она не так уж несчастна и одинока.
Воланд дарит ей в месяц по сотне-по две колец
И море вещей и с запада, и с востока.

А потом Воланд умер. Эгоистично сдох.
Бетс напивается за пару минут минут в дрова.
- Вот, - думает, - я знала, что есть подвох.
Я четырежды разведенная, блять, вдова.

Как мне жить без него ? Как мне жить одной ?
Я же умру, я же стану писать стихи.
Бетс заполнена горечью неземной
И другим набором девичьей чепухи.

И она все страдала и все пропила.
Все, что было. И плакала все скорбя.
Но она никогда его не любила.
Ей просто жаль себя.