Письмо к сыну

               
                Ты жива еще, моя старушка?
                Жив и я. Привет тебе, привет!
                ...............................
                И тебе в вечернем синем мраке
                часто видится одно и то ж:
                будто кто-то мне в кабацкой драке
                саданул под сердце финский нож.
                ...............................
                Так забудь же про свою тревогу,
                не грусти так шибко обо мне.
                Не ходи так часто на дорогу
                в старомодном ветхом шушуне.

                (С.Есенин – «Письмо матери»)


Письмо к сыну (из цикла "Поиграемся с классиками")
(по мотивам стихотворения Сергея Есенина)

Ты ещё не помер, мой сыночек?
Да и я покуда не в гробу.
Со здоровьем у меня – не очень,
но жива и не гневлю судьбу.
Помогает Марья по-соседски,
нет причин особых для тоски.
Лишь одно порой тревожит сердце:
что ты снова ходишь в кабаки
– сам писал.  Ну как же это, Коля?!
А ведь всех предупреждал Минздрав!
Ты ж опять в плену у алкоголя –
пьёшь, своё здоровье подорвав.
Да, к тому ж, ты вечно в группе риска –
пишешь сам про финские ножи,
вдруг пырнёт какой-нибудь "редиска",
для того ль рожала я, скажи?!
Может быть и хуже, человече –
под кадык гитарною струной,
иль (не дай же бог!) отвёрткой в печень.
Так оставь же пьянство, мой родной!...
Я живу всё в той же старой хате
под Рязанью, где Есенин жил.
Приезжай, сыночек, места хватит.
Много ль надо нам с тобой, скажи?
Есть в хозяйстве куры, поросята,
печь пирог ещё умеет мать...
Но не это (вот склероз проклятый!)
собиралась я тебе сказать.
Без тебя б я, может, потерпела,-
с давних пор привыкла жить одна,
только, Коля, тут такое дело:
я вчера лишилась шушуна.
Мой шушун, конечно, помнишь, милый,
что к столетью Ленина дарил?
Сорок лет я в нём не проходила –
был, как новый, что ни говори.
Я его повесила намедни
во дворе – проветриться от блох,
а вернулась опосля обедни –
кто-то спёр шушунчик – чтоб он сдох!
Я теперь от этого кошмара
вся лежу, совсем лишившись сил.
Это – точно, Ванька Солнцедаров –
на шушун давно глаза косил.
Я сержанта Тряпкина просила:
дай Полкана, мол, найти ворА.
Отказал он в просьбе, мерин сивый, -
с Ванькой квасил с самого утра.
И я так расстроена – нет мОчи,
слёзы лью – шушун был, как родной.
Чтоб вернуть его, давай сыночек –
приезжай в ближайший выходной.
Мой шушун – ценнейший из реликвий -
отыскать поможешь, наконец.
Ваньку будешь бить - чур, не по «тыкве»!
Всё ж, он – твой, мне кажется, отец.