про это. самоироническая слегка мистическая поэма

необходимая вводная часть

Поэт происходит от др.-греч.  ;;;;;;; «творец; делатель, исполнитель; сочинитель; поэт», далее из ;;;;; «делать, изготовлять; сочинять».

Творец, видите! За сим, предлагаю понимать слово «поэт» более широко, нежели понимается большинством из нас. Мы все, в каком-то смысле, поэты, осталось только выяснить что мы натворили.
Предлагаю понимать слова «кино» и «цирк» тоже чуточку шире. Под эти определения вполне подпадает многое происходящее с нами и вокруг нас. Что именно напоминает вам цирк определитесь самостоятельно.
Даже неудобно просить вас «потребление» понимать еще шире, чем всё вышеупомянутое. Особенное внимание прошу уделить потреблению родных, близких и искренне любимых. Заранее выражаю уверенность, что вы не такие, что если кого и потребляют, то вас, но не вы. Если дела обстоят именно так, я вам сочувствую, равно как негодую по поводу ваших потребителей. Советую вам снова уделить внимание — особенно внимательно внимайте себе — и, может быть, всё окажется не так плохо. Не огорчайтесь, если всё окажется ещё хуже. Сделайте, наконец, правильные выводы.
В продолжение темы потребления, выражаю надежду, что вы не перепутали принцип «ты мне, я тебе» со справедливостью и уж тем более с любовью. Если же, вдруг, это ваш любимый способ взаимодействия с людьми, то и тогда я почти ничего не имею против этого принципа, лишь робко предлагаю не возводить его в абсолют. Я попробовал и, признаюсь, жить стало ещё печальней. Пускай мой горький опыт не остановит вас, ведь, возможно, я печален от того, что так много понял раньше времени. Если печалиться вы не хотите, пускай мой горький опыт остановит вас — будьте проще, не парьтесь — пользуйтесь хоть каким-нибудь принципом, а то дойдёт до того, что не останется вовсе никаких принципов. Короче, делайте чего хотите.
Против настоящего кино ничего не имею — кино мне нравится. Хочется именно кино, а не кина. Чем одно отличается от другого вам известно не хуже меня. Чего-чего, а в отсутствии вкуса я не смею заподозрить никого. Ни в коем случае не воспитывайте вкус, даже если его у вас нет, так поступают только неуверенные в себе люди. Уверен, что вы в себе уверены.
Про «не нравится, не смотри» я в курсе, поэтому не нравится, не читай.
Поэма не совсем про кино и печатную продукцию — поэма про сам не знаю.
Очень важно заменить, что поэма не просто поэма, а самоироническая. Не воспринимайте ничего всерьёз. Лично про вас в поэме нет ни слова. Допускаю, что у вас всё не так. Допускаю, что у меня ничего не получилось ни по форме, ни по содержанию. Допускаю всё, кроме одного.
(В конце текста есть двенадцать примечаний во избежание разночтений. Загадочные ;;;;;; это буквы греческого алфавита, которые, к сожалению, не желают воспроизводиться на некоторых интернет ресурсах, а на некоторых желают.)
Спасибо вам за внимание.


Вступление. про что — про это?

Маяковский написал поэму «Про это»
Я больше Маяковского!
Вот вам про .....                (1)               

Часть 1. эпоха эпох и поэты

1.

Эпоха потребления,
помимо всего прочего,
убивает поэта.
Делает это молча.
Равнодушно диктует
свои законы.
Сделай мне быстро —
фабрика —
макароны.
Сделай мне быстро —
становится густо.
Сделай мне быстро —
от этого пусто
в душе поэта.
Поэт бьётся в тесте,
как птица,
он делает тексты,
пока продолжает биться
сердце поэта.
Нет ни тем,
ни читателя.
Занимаясь не тем,
превращаясь в марателя,
поэт погибает.
Эта рана
не лечится даже выстрелом
из нагана.

2.

Эпохи
ни хороши,
ни плохи.
Смиритесь.
Почитайте «Про это»
Оглянитесь
в серебряный век.
«Там
на мосту
на Неве
человек!»
Его надо спасти.
Прости его,
Господи.
И нас прости.

3.

Эпоха потребления —
эпоха эпох.
Напомню,
это ни хорошо,
ни плохо.
Эпоха потребления была всегда.
Да,
наше время
потребляет как никогда.
Да,
наше время
достигло новых высот
в отупении.
Эпоха потребления
не пройдёт.               
Пройдёт наше время —
никак иначе.
Жалко поэтов.
Поэтам удачи!
            
4. 

Эпохи проходят.
Проходят поэты.
Одни рождаются на свет посмертно.
Другие рождаются слишком поздно. 
Эпохи проходят
и
гасят звёзды.
Эпоха прошла,
назад не вернётся.
Про эпоху наследникам остаётся
бренная слава,
пыльная бронза,
остаются стихи,
остаётся проза.
С некоторых пор остаётся кино,
самое главное теперь оно!

Часть 2. кино и цирк

«... из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк»
(приписывается В.И. Ленину в беседе с Луначарским А.В.)

1.

Стихи и проза теряют ценность.
То ли дело кино!
Современность
выбирает картинки,
садится к экрану.
Современности,
в сущности,
по барабану
про какую эпоху кино смотреть.
Кино про подвиги,
про любовь,
про смерть.
Кино к ужину —
почему нет?
Кино на завтрак.
Кино на обед.
Это очень удобно
съесть любого героя
на компот,
на первое
и второе.
Любая история
за два часа!
Два часа
современности за глаза.

2.

В кино за формой
иногда не найдёшь
его содержания —
ну,
и что ж.
В кино за формой
не скрывается иногда
никакого содержания —
не беда.
Кино вышибает
слезу и хохот.
В кино отдыхаешь
под 3 дэ грохот.
Погони,
стрельба,
верещит резина.
Я с книжкой один,
а в кино с Зиной.
Технологии
наводящие шок и трепет.
Кино зрителя
за жопу треплет.
От восторга ёрзает жопой зритель — 
5 дэ кино!
Вы меня извините,
но стихи!,
они же трогают душу.
5 дэ
трогает за жопу лучше!
Душа далеко,
а жопа ближе.
Душа,
наверное,
погулять вышла.

3. про цирк

Где же клоун?! —
алло —
где полёт акробата?
Посмотрите в зеркало,
дорогие ребята.

Часть 3. стихи и поэзия

1.

Люди добрые!,
неужели стихи не нужны
в эпоху потребления
и кины?

2.

На открытках для Зины,
что во всех магазинах;
вконтакте у Зины,
меж фото в лосинах;
на полке у Зины,
среди паутины,
столько стихов,
которые любит Зина,
которые знает она наизусть.
Нет,
за поэзию я не боюсь!
Я и сам не прочь
про печаль
и грусть.
Я и сам,
убегающий от Зины в ночь,
поэт
воспевший миллионы роз.
Жива поэзия!
На поэзию спрос.

Часть 4.  любовь

1.

Иногда мне так хочется,
прижаться к Зине...
Зина уютная,
на мягкой перине.
Но
я эту Зину в упор не вижу —
у меня от поэзии едет крыша!
Ваша крыша на месте —
мой вам совет —
пора завязывать,
вы не ....             (2)      

2.

Сколько нежности
в этих усталых ладонях...
Сколько свежести
стухлось в кабацком угаре...
Так бывает,
что все устают от погони,
и борзые,
и зайцы.
Но в зверском запале,
развернув эту землю на сто оборотов,
палача добивает невинная жертва.
Сколько жизни
могло быть в затоптанных всходах...
И крупица любви попадает под жернов.
Я из грязи и помыслов
чистоты белоснежной.
В этом мире всё поровну —
штиль сменяется бурей.
Я прибью тебя тихо,
не больно и нежно.
Я —
большая любовь в бронированной шкуре.

3.

Всего одна роза.
Всегда одна роза.
Я весь израненный.
Слишком поздно.
Я слишком израненный.
Одна строчка.
Одна.
Любовь.
и
.                (3)               

4.

Даже бабы не дают,
а раньше давали —
я вас любви научу едва ли.
Учитесь сами,
чтоб давали бабы.
В любви это очень важно как-бы.

Часть пятая. вообще непонятная

В осень
в стужу
нормальный никто
не выходит наружу
не одев пальто.
По лужам
в осень,
сняв сапоги,
ходят простуженные
дураки.

Часть 6. воображариум

1.

Нам дают раскраску,
она не раскрашена.
Нам лениво,
лениво даже раскрашивать.
Мы пришли в ресторан,
заказали кашу.
Нам лениво,
лениво жевать даже.
Наше воображение в режиме сна.
За нас раскрашивает режиссёр кина.
За нас жуёт режиссёр кино.
Мы засыпаем.
Нам всё равно.

2.

Я не против кино,
проблема не в этом.
Проблема в том,
что в кино ответы.
Книги,
напротив,
задают вопросы —
всё не так очевидно,
не так просто.
В книгах никто не решает за нас
какой у героя будет цвет глаз;
сколько добавить в мартини водки;
какая марка той банки селёдки,
которая затесалась на крупном плане;
кто тот идиот
в трусах от армани,
который закусывает мартини с водкой
селёдкой.
А ещё,
есть эмоции,
которые не дано,
как ни старайся,
передать в кино.
Кино,
по сравнению с книгой,
фальшивит.
По сравнению с книгой!,
я не говорю о чтиве.
Я не против кино,
пусть кино снимают.
Грустно —
всё меньше люди читают.
Пусть снимают кино,
с меня не убудет.
Жаль —
всё меньше размышляют люди.

Часть 7. баллада редингской  тюрьмы

«ибо я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1Кор. 2:2)

1. небесный барабанщик

С небом расправился
первым ударом —
одним ударом
с барабанщиком
старым.
Небо расквасилось,
соплёю брызнуло,
я добивал его
барабанным выстрелом.
Дробь барабанная  —
небосвод треснул.
Решето рваное
передайте Зевсу.
Я барабанщик,
отлит из стали!
Я так барабаню,
что все устали!
Я барабанщик,
обтянут кожей!
Я барабаню
себе по роже!

2. разговор со страстями о страстях

Ну,
здрасьти,
здрасьти,
страсти-мордасти.
Чего раззявили свои пасти?
Вас всего восемь.
Хлоп!  —
уже семь.
Не боюсь вас вовсе.
Не боюсь совсем.
Ну,
здравствуй,
здравствуй,
клоп
языкастый.
Танцуй,
рисуй,
голосуй
всуе —
слышь!
Я танцую,
рисую,
я голосую.
А говорил,
устоишь.
Нас всего семь?
Хлоп! —
восемь.
Слышь,
малыш,
ещё потанцуй,
просим.
Танцуй! —
раздается со всех сторон. 
8 —               
откуда же целый вагон?!
Восьмёрка заваливается —
смотри,
смотри!             (4)               
Я танцую...
Раз,
два,
три...

(раздватри повторять много раз и танцевать на здоровье)               

3. о бесах

Причём бесы?
Просто так,
для рифмы.
Бесов нету.
Бесы —
мифы.

4. об истине

Истина неуловима.
Лови!
Ловлю.
Что бесАм нетерпимо,
то Я люблю.                (5)               
Что есть истина? —
Пилату не нужен ответ.
Пилат не понял —
перед ним ....                (6)               

5. про мишку и рациональный способ познания

Я решил разобраться как устроен мишка.
Я любопытный мальчишка слишком.
У мишки хвостик оторвал сначала,
обнаружил вату —
мне полегчало.
Я любопытный мальчишка очень.
Про устройство мишки я думал ночью.
Наутро я оторвал лапу.
Голову помогал отрывать папа.
Я изучал строение даже ваты,
которая в мишке была когда-то.
Для опытов я утащил спички.
Мама тушила ведром водички
то,
что осталось от опытной ваты.
Вот так вот мишка исчез куда-то.
Вечером папа пришёл с работы.
Папа назвал меня «идиот ты».
Я с папой согласен и мишку жалко.
Как идиот я играю с палкой.
Я палкой себе набиваю шишки.
Я разобрался в строении мишки.
Я же люблю мишку —
зачем же он поломался?
Мишка,
мишка,
прости пожалуйста.

6. о рассуждении

Размышляя
над жизнью               
не один вечер
я
не чувствую дно —
Вселенная бесконечна.
В ней есть бесы,
конечно —
понимаю я.
Во мне тоже бесы?               
Неразумная башка моя,
размышляй днём,
размышляй ночью,
над собой размышляй
и над всем прочим.

7. находка

Размышляй башка,
пока
не уснула!
Размышляй...
Бросился на шкафы,
к стулу,
на полки.
Там,
где шарфы,
груды тряпья,
футболки..,
там
......                (7)               
Взял книгу.
Подо мною
стул
исполняет джигу.
Пыль сдул,
написано —
книга.
Открываю
страницу,
на странице фига.
Хочешь фигу? —
читаю.
Ай,
да страница!
Пожевали,
поспали.
Хорошо спится!
Спи спокойно,
дорогой покойник —
улыбается
бес.
Скачет конник...
Опускается
занавес.

8. сон

Поднимается край
завес.
Рай?               
Нет —
бес.
Рая нет.
Книга лжёт —
сообщает мне
то ли бес,
то ли чёрт.
За ним свет!
Может быть,
это ангел мой?
Танцуй со мной —
приглашает 
меня танцевать.
Мы танцуем опять
и опять.
Танцуй,
говори со мной,
только в книгу
не лезь.
Ангел мой,
ты ли здесь?
Ты кто?
Конь в пальто! —
скалится
бес.
Запрягай
давай!
Опускается
край
завес.

9. Мастер и Маргарита (из неопубликованного); я — это Мастер, а никакой не я

(Воланд шатается без дела на Патриарших и пристаёт ко всем встречным поперечным)

Доброго времени суток,
я профессор кислых щей.
Не беспокойтесь,
рассудок
я не затрону вообще.
Я тоже
в своём роде.
Не обращайте внимания.
Никакой угрозы свободе.
Давайте почтим вставанием
нашего друга Фому.
Вечная память ему.

(Мастер один, он взволнован, он пишет, думает, что-то бубнит, снова пытается писать)

«При чем тюрьма?
Рождество.
Кутерьма.
Без решеток окошки домика!
Это вас не касается.
Говорю —
тюрьма.
Стол.
На столе соломинка».
Тело. 
Наверное,
тело моё.
Голова приделана,
кажется.
Голова бы смотрелась
с телом вдвоём.
Как же так?
Почему не вяжется?               
Почему не слагается
два в одно?
Почему голова мается?
Я хочу разобраться
в этом ОНО,
разобрать
как ОНО называется.           (8)               

(Мастер замечает, что он не один, за его спиной, на табуреточке, скромно сидит незнакомец — это Воланд. Воланд рассказывает Мастеру странные истории о каком-то Фоме, а потом делает ему очень заманчивое предложение)

Вон,
один Фома,
теорему Ферма
доказать всё кряхтит,
мучится.
Этот самый Ферма
его не простит,
не дай Бог у Фомы
получится.
Что,
Фома,
никак?
Ты Фома-дурак.
Занимался бы лучше
грядками.
Слишком много ума?
Поиграем,
Фома.
Называется игра прятками.
Вот я чёрт.
Вот я бес.
Вот я ангел с небес.
Ты уверен,
что есть разница?
А давай,
Фома,
«теорему Ферма»
на кресте распинать
по пятницам.

(Воланд выдаёт Мастеру метлу и организует некое путешествие во времени. Мастер летит на метле)

Что за крест?  —               
туман —
я то трезв,
то пьян —   
дурман —                (9)                               
трава непутёвая —               
крестный гвоздь
в карман —
напишшшшши роман —           (10)               
сквозь
царапает книга новая.

(роман Мастера бьёт все рекорды продаж в магазине Москва, самый успешный режиссёр и продюсер берётся за его экранизацию. Мастер и Маргарита почивают на лаврах там, где Воланд устроил их светлое будущее в благодарность за хорошо проделанную работу. Вокруг обещанные коврижки и покой, но Мастер ведёт себя как-то странно, он явно чем-то обеспокоен)

Пришла Маргарита.
Сидит.
Грустит.
Маргарита!,
ты же сама..?                (11)               
Серебро зажато в моей горсти.                (12)               
Гвоздь.
Это тюрьма.

Часть 8. опять поэты, эпохи, кино

1.

Поэт иссяк,
вдохновение на исходе.
Муза поэта,
что происходит?!
Эпоха потребления,
укрепившись прочно,
выбивает у поэта
из под ног почву.
Что же делать поэту?
Один ответ
для таких поэтов —
вы не поэт.
Я про это уже написал
давно.
Кто не понял про это,
тому в кино.

2.

Эпохи проходят.
Остаются поэты.
Никто не рождается на свет посмертно.
Никто не рождается слишком поздно.
Эпохи проходят.
Не гаснут звёзды.
Поэты,
в чём дело?
Никаких проблем!
Кино про поэтов покажут всем.
Кино про поэтов!
Не проходите мимо!
Кино про поэтов —
конец фильма.

Часть 8. мультики

Я наврал всё.
Я против,
против мультиков даже.
Из-за этих мультиков
упали продажи
моей поэзии.
Мультикам нет!
Да,
я серьёзно.
Да,
я поэт!

Часть последняя. самая важная!

Я сначала хотел написать про любовь.
Про любовь —
надо быть Поэтом.
Я устал рифмовать бровь на кровь
вновь и вновь,
и тогда написал про это.
Я меньше Маяковского —
ай-ай-ай.
«Подкинут метельной банде я.
Что за земля?
Какой это край?
Грен-
лап-
люб-ландия?»




Примечания:

1.  поэта
2.  поэт
3.  точка
4.  8 лежащая на боку, это уже нечто другое, конечно
5.  Я — это не совсем я

6. ПОЭТ.
«В древнегреческом языке, как и в русском, Бога еще называли ; ;;;;;;; (poi;t;s), в переводе на русский — Творцом. В самом начале Символа веры говорится: «Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым» («Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого»).
По-гречески же первый член Символа веры звучит так: 
;;;;;;; ;;; ;;; ;;;;, ;;;;;;, ;;;;;;;;;;;;, ;;;;;;; ;;;;;;; ;;; ;;;, ;;;;;; ;; ;;;;;; ;;; ;;;;;;;.
Интересно, что это практически то же самое слово, что и русское слово «поэт». Древнегреческое ;;;;;;;; образовано от глагола ;;;;; (poie;), что значит «делать», «совершать», «творить». То есть, поэт — это тоже творец, в своем поэтическом творчестве создающий новые миры. Только Бог является — главным, единственным подлинным Поэтом, создавшим прекрасный мир и человека, а поэт в нашем смысле скорее лишь отдаленно пытается подражать Ему.»

7. Библия
8. знать имя — у всяких там магов — значит иметь власть над обладателем этого имени
9. дурман — «трава дьявола» (Карлос Кастанеда); думаю, что этот дурмановеда знал, что говорил
10. шшшшш — это шипение библейского змея; результат сотрудничества с этим товарищем всегда кукишшшшш
11. пришла — «не виноватая я, он сам пришёл»  —  известная сцена из очень хорошего кино

12. 30 сребреников за Христа. «Жил историк одиноко, не имея нигде родных и почти не имея знакомых в Москве. И, представьте, однажды выиграл сто тысяч рублей.
— Вообразите мое изумление, — шептал гость в черной шапочке, — когда я сунул руку в корзину с грязным бельем и смотрю: на ней тот же номер, что и в газете! Облигацию, — пояснил он, — мне в музее дали.
Выиграв сто тысяч, загадочный гость Ивана поступил так: купил книг, бросил свою комнату на Мясницкой...»