Государь мой...

Я бежал по чертогам, не сбросив кольчужных колец.
Я ведь столько узнал, Государь... Ты послушай! Послушай...
Но на троне Твой брат. На коленях его Твой венец.
А в глазах его слёзы, что жемчуг, ненужный на суше.

Я упал перед ним. Я боялся услышать ответ.
- Где твой брат?
  - Он ушёл.
   - Он вернётся?
    - Оттуда? Едва ли…
Он поклялся… кольцо….
     Я не слушал. Умчался во след.
В поглотившие верных морозные тёмные дали.

Я не помнил о сне. Я не помнил о боли в груди.
Я летел сквозь туман по камням и по мёртвому снегу,
Я не видел преград, различая Твой свет впереди,
И не в силах был Враг удержать сумасшедшего бега.

Я почти вас догнал, но затмил вражий морок Твой свет,
И упал я без сил, а поднявшись, я сбился со следа…
Я плутал в темноте и вдруг понял – Тебя больше нет,
И не петь мне отныне о наших с Тобою победах…

Я очнулся в дыму. Я зачем-то остался в живых.
И по трупам врагов проложил себе путь до кургана,
Где под свежей травой не увидеть волос золотых,
Не услышать Тебя… как ни звал я, забывший о ранах…

Я не смог возвратиться домой, в опустевший чертог.
Я ушёл, не прощаясь, к родному забытому морю.
Я надежду искал оказаться за той же чертой,
Запивая осколки глотками холодного горя.

Я сражений искал и нашёл, но я выжил в боях.
Ни уловки врага, ни безумье детей Феанаро
Не смогли погасить без надежды горящий маяк.
Я остался в живых среди звона клинков и пожара.

Я остался в живых. И тогда я построил корабль.
Я назвал его «Laure Oma», и вышел на Запад.
Но опять и опять возвращался я к тем же горам,
И я понял, что нет мне дороги в далёкую заводь.

Много минуло вёсен, я видел немало земель.
Я хожу по морям и по суше, не зная покоя.
Кто-то скажет, что я безрассуден, удачлив и смел…
Ты не верь, Государь. То не смелость, а битва с тоскою.

Под моими руками сплетенье серебряных струн.
Я пою о тебе, Государь, и становится легче.
Что история, мой Государь? Лишь сплетение рун.
Что разлука на тысячу лет, если в сердце Ты вечен…